[139]! Другая, натыкаясь на прохожих, просит подтвердить, что именно Св. Людовик нёс свою голову на блюде, а хор студентов, точно «Ситроен», подражает глохнущему мотору[140]. Дым спускается с неба в гараж «Роллс-ройсов» и превращает все гитары в зонтики!
Боже, о, Боже, прыгающий с планеты на планету[141], сделай шёлк этого зонтика прозрачным!
Спирит всё глубже уходил в своё камлание и бормотал уже что-то совсем невразумительное.
– Прекрасно, Дюмулен[142], – прервал его Бретон, – скажите нам: кто сейчас вошёл?
– Женщина, а с ней – мужчина.
– Но что это за мужчина?
– Мне он незнаком.
– Долго ли он проживёт[143]?
– Ему неведом возраст.
– Но почему?
– Потому что у него нет сердца.
– Как так?
– Просто нет сердца, и всё. Дома´ для него становятся веерами, все улицы превращаются в дома, городские площади – в свинарники, верблюжатники или автомобильные стоянки, которые, подобно каруселям, крутятся, как заведённые, на острие десятиметрового луча.
Нет ни юношей, ни стариков, поскольку молодёжь выпускает пар, точно облака[144], – и старцы тоже. От всего этого остаётся немного грязи, которую надо подмести!
Он резко вскочил, перевернув несколько стульев, и в отчаянии вскрикнул:
– Меня самого сметает грязь, хоть я и был главой всех подметальщиков!
– Расскажите поподробнее, – не отставал от него Бретон.
– О да, – отвечал тот, стукнув кулаком по столу, – прорабом подметальщиков меня назначил консьерж, приказавший, чтобы всё сияло чистотой. Но, увы, вот и меня унесла грязь, грязь, грязь! Я даже не решаюсь возвращаться домой, он меня отчитает!
– За что же ему вас отчитывать? И вы, что, плачете? Что случилось, почему?
– Я пла´чу оттого, что, возглавив подметальщиков, я мечтал смести прочь лицемерие и грязные намёки, свить из них кольца и, став самим собой – бездвижной точкой в пространстве, – нанизать эти кольца на Эйфелеву башню, когда она проследует передо мной.
– Но вы прекрасно знаете, что нельзя быть неподвижной точкой в пространстве!
– Вы говорите, словно Эйнштейн, вы – его молочный брат или близнец, – ведь я и есть такая точка, я сияю ярче солнца, неужто вы не видите?
В это мгновение гипнотизируемый рухнул на пол и, точно безумец, принялся носиться по комнате на четвереньках: устремившись к входу, он всеми силами пытался протиснуться в щель под дверью[145]!
Хозяйка дома склонилась тогда ко мне и с отличавшей её практичностью вполголоса проговорила:
– Жильцы с четвёртого этажа опять будут жаловаться, да и соседка напротив сама не своя от страха: ей кажется, что весь этот кавардак устраивают привидения; приходится приплачивать консьержу после каждого такого сеанса!