По дороге в такси мы болтали, и она спросила, что я думаю о Дерене.
– У него чрезвычайно живой и чувствительный ум, – отвечал я, – а мощь его таланта становится яснее, когда он рисует васильки, нежели когда рядится в смокинг Ренуара, Матисса или Сезанна!
– А Гоген?
– Гоген напоминает мне поддельные негритянские статуи; есть в нём что-то от депутата-социалиста – знаете, с галстуком пластрон и артистическими штанами, депутата-пройдохи, друга Мирбо, как Мирбо был другом всякого сброда!
Моя собеседница услужливо рассмеялась:
– Да-да, я знаю – вы же, напротив, не дружите ни с кем…
– Если угодно, мне по душе Одилон Редон; почему за Сезанна дают двести тысяч франков, а за Редона – только две? Сезанн никогда не подписывал своих картин, постоянно считая их незавершёнными, что позволило одному гениальному торговцу закончить их, продав втридорога, – ведь ценность полотен всегда определяется их ценой, это всем известно! Редон же, человек поистине замечательный, всегда ставил на холстах подпись, но не нашлось никого, кто придал бы им ту же ценность, что и у Сезанна, – впрочем, со светилом блефовать не стоит! Ах, блеф! Как же люди на него попадаются, вы себе даже не представляете!
Возьмите Жарри, к примеру – он разбавлял анисовую чернилами, а газету, где служил редактором[178], писал целиком стихами, из чистого блефа, просто чтобы эпатировать окружающих – и самого себя тоже; он эпатировал невольно, но профессионально.
Реже бывает, когда вы с удивлением обнаруживаете у себя талант эпатировать других – тогда как вам, наоборот, хотелось не выделяться из общей массы.
– Не очень понимаю, что вы подразумеваете под «массой» – кого вы к ней причисляете?
– Масса? Это что-то несуществующее, вот почему на неё невозможно походить!
– Если следовать вашим теориям, я бы скорее сочла, что идеальным выражением массы является Бог; чтобы походить на него, достаточно отпустить бороду и выглядеть оборванцем! Богатые никогда не походят на Иисуса Христа; у него всегда такой несчастный вид – с чего бы?
– Должно быть, потерял что-то, чем сильно дорожил, поэтому и грустит!
– Для человека, которого считают интеллектуалом, вы всё-таки поразительно глупы!
Мы тем временем доехали и, вылезая из такси, увидали у подъезда роскошное авто. Склонившийся у радиатора мужчина с остервенением крутил рукоятку, но машина не отзывалась – каково же было моё удивление, когда, приблизившись, я не обнаружил под капотом мотора! Я выразил ему моё недоумение и призвал прекратить бесплодные усилия, но он ответил, что, как исправный католик, попросил у Бога, чтобы автомобиль завёлся; мои заверения, что Бога нет, он парировал: Ему подвластно всё.