Я проводил взглядом поднявшихся из-за стола офицеров, которые, негромко переговариваясь вышли из кабинета. Ну что же, можно собой гордиться. Несмотря на все потрясения, в такой короткий срок умудриться собрать экспедицию Беринга, ввести в ее штат помешанного картографа и воинственного монаха-расстригу, в миру Козыревского Ивана Петровича, прославившегося своими похождениями по землям Сибири и Дальнего Востока, и даже не поругаться с церковью из-за того, что Козыревского отправил не на плаху, а с Берингом учить православию туземцев Америки, хотя то, что Беринг походил по бережку именно Америки, пересекая сравнительно неширокий пролив, еще не знал никто – это все надо было суметь. У меня получилось, хоть и пришлось три прекрасных корабля отдать на такую потеху, но, если все в итоге удастся, то овчинка безусловно будет стоить выделки.
Дверь за вышедшими офицерами флота закрылась, и я снова посмотрел на Зотова, а затем обвел взглядом оставшихся, кусая губы от осознания того, насколько же их мало. Мой взгляд остановился на Сиверсе.
– Ну что же, я назначаю адмиралом Сиверса Петра Ивановича, контр-адмиралом Зотова Конона Никитича. Флагман в предстоящей кампании – «Леферм». Бумаги о назначениях вам вручит мой секретарь Дмитрий Кузин. А сейчас я хочу услышать, как именно вы предлагаете дать отпор англичанам, которые решили и в нашей Балтике хозяевами себя почувствовать, и их подпевалам шведам. И да, отдельно я хочу услышать, что случилось с потаенным судном «Морель», и как мы можем очень быстро его починить?
Бу-у-м! Раскатистый гром прокатился по комнате, задрожали стекла на окнах, заметалось пламя свечей в подсвечниках. Еще один на мину наехал. И неймется же, да уже ежу было бы понятно, что подходить ближе к Кронштадту нельзя – чревато, но англичане, кажется, понять такую простую вещь не могут. Или думают, что догорающий шлюп, отблески незатухающего даже на воде пламени, видимые даже отсюда – это всего лишь какой-то дешевый фокус, который невозможно повторить с другим кораблем?
Бу-у-м, ба-бах! Тряхнуло знатно, вон какая волна поднялась, брызги через открытое окно попали на лицо, и я машинально вытер их ладонью. Посмотрел на море, где взвились в воздух яркие, обжигающие даже от одного взгляда на них всполохи. Он что, там метаться начал и на вторую мину налетел? Вот же сволочи какие. Так на них никаких мин не напасешься.
Я с досадой покачал головой и повернулся к сидящему на стуле со связанными за спиной руками подпоручику, морда которого была сильно избита, из сломанного носа и из уголка рта стекали тонкие потеки крови. Пока англичане пытаются прорваться к порту, я, пожалуй, продолжу весьма занимательную беседу.