– Что он делает? – вскричал Сноул, глядя на шлюп, несущийся им наперерез.
– Он хочет заставить нас остановиться, а то и вернуться туда, где всех нас уже заждался морской дьявол, – процедил сквозь зубы Вернон, понимая, что сам загнал себя в ловушку, из которой пока был только один выход, впереди, но что делать со шлюпом? Он не мог даже выстрелить, чтобы раздавить эту мелкую букашку, потому что в этом случае нужно было развернуться к нему каким-нибудь бортом, а он не мог этого сделать, чтобы не столкнуть другие корабли на мины. – Ну уж нет. Я тебя просто раздавлю, чтобы ты не задумал. Поднять паруса!
– Но…
– Молчать! Ходом, прямо на эту букашку!
Сноул покачал головой и уже открыл рот, чтобы продублировать приказ, как из-за той же скалы выплыл величаво линкор и встал бортом, ощетинившись всеми своими пушками.
Вернон на мгновение замер, а затем яростно рявкнул.
– К бою! Разворачиваемся. Передавай сигнал на корабли флотилии! Шевелись, якорь тебе в задницу!
В первые минуты Сноул ожидал неповиновения приказам и даже откровенного ухода части флотилии, как это уже случалось в истории английского флота, и о чем стыдливо умалчивалось, предпочитая предать эти истории забвению. Вот только враг тогда был другой. Французам почему-то сдаться было возможно, а вот русским… И в этой ситуации, казалось бы, безнадежной, английская флотилия решила дать бой, невзирая на то, что при выполнении маневра часть кораблей все-таки налетела на мины, и теперь они догорали, а выживших принимали на палубы другие корабли.
* * *
– Конон Никитич, они что, совсем ума лишились? – молоденький семнадцатилетний гардемарин, которого включили в команду из-за того, что моряков катастрофически не хватало, даже чтобы укомплектовать команды, хоть и больше гораздо мальчишек в этом году на обучение в морскую школу отдали, но, когда еще они станут опытными моряками. – Погибнут же.
– Никогда не недооценивай противника, Гриша, – Зотов покачал головой. – Нельзя этой дуре дать к нам бортами развернуться. Ой, нельзя. Пушек у него, что у сучки блох, как пальнет, так нам хватит.
– Так ить сам на штуковины государя Петра Алексеевича налетит, – в голосе Григория Спиридова прозвучало недоверие.
– А ты думаешь, что он этого не знает? – Зотов повернулся и крикнул. – Васька, готовь потаенное судно, пущай крайнего пощиплет!
– С флагмана сигнал идет, сейчас закупоривать начнут! – крикнул впередсмотрящий, приставив к губам какую-то штуковину, напоминающую трубу. Сделана она была из тонкого железа, и что удивительно, голос говорящего в нее усиливала в несколько раз. Государь три такие штуковины во флотилию отдал, сказал, что разгребал вещи деда своего великого и нашел эти трубы. Полезные штуки Петр Алексеевич делал, а во внуке его как вовремя кровь-то Романовых заиграла. Только бы хребет не сломал государь, не надорвался раньше времени, совсем же мальчишка еще, моложе того же Гришки Спиридова. Такие мысли бродили в голове у контр-адмирала Зотова, когда он кричал уже без рупора, так государь трубы эти называл, потому что отдал свою тому, кому она нужнее.