– Гонец с границы прибыл. Скакал во весь опор, едва животину не загнал, – Петька все пытался вытянуть шею, и посмотреть через мое плечо, наверное, русалку хотел увидеть.
– Петька, не зли меня, – я вернул его с небес на землю. Моргнув, Шереметьев словно опомнился и принялся рапортовать. – Гетманскую булаву быстро вручили Яну Браницкому, и теперь он подходит к границе с Курляндией во главе восьми пехотных полков, двух кавалерийских, и двух хоругвей.
– Что? – я захлопал глазами. Словно на меня ушат холодной воды вылили. И куда только бушевавшая во мне совсем недавно похоть подевалась? – Откуда у Августа столько войск?
– А это не Августа войска. Август только кавалерию предоставил, всю сплошь из шляхты. А пехота и хоругвь – личные объединённые войска самого Браницкого, Потоцкого и Чарторыйского, – Петька, видимо, решил меня добить. – Государь, там Ласси и Фридрих, кажется придумали, как его ласково встретить, да вломить так, чтобы мало не показалось.
– Ну что же, пошли послушаем. А потом, подозреваю, что выдвигаемся навстречу. Хочу посмотреть, у них взаправду крылья за спиной, навроде ангельских, или брешут летописи.
Цезарь переступил с ноги на ногу и тихонько заржал. Ему уже надоело стоять, он хотел нестись сломя голову по полю, а не стоять спокойно на вершине холма с непонятными для него целями, но он терпеливо подчинялся другу и хозяину, перед которым чувствовал себя виноватым.
Впереди перед нами расстилалось поле, с противоположного края которого показались польские войска. Вот мимо стройной шеренги пехоты проскакал летучий гусар коронной кавалерии. Надо же, и вправду крылья. Я знаю какую они несут смысловую нагрузку и от чего защищают, но все равно выглядит непривычно.
Отняв трубу от глаза, я повернулся к Ласси.
– Петр Петрович, это было разумно отдавать им Газенпот? – я повторял этот вопрос в сто пятидесятый раз, Ласси уже устал отвечать на него, но он терпеливо повторил то, что я уже слышал неоднократно.
– Да, государь, это было разумно. Они превосходят нас в живой силе почти в два раза. Кроме того, я не слышал об артиллерии, но она точно есть. Браницкий чрезвычайно богатый человек, он вполне способен прикупить своему войску несколько пушек. Он так давно мечтал о гетманской булаве, что сейчас ни за что не упустит шанс продемонстрировать ее в действии.
– Будет крушить врага этой булавой по головам, скача на белоснежном коне? – я иронично приподнял бровь, но Ласси невозмутимо ответил.
– Я бы не исключал этой возможности, государь Петр Алексеевич, – он приник к трубе, окидывая пристальным взглядом поле предстоящей битвы. – Как я и думал, Браницкий оставил два полка в захваченном городишке, чтобы охранять его, пока основные войска разбираются с нами. Довольно самоуверенно, потому что поляки не знают, ни сколько нас, ни на что мы способны…