— Котька говорила, что её начнут капать в понедельник?
— Угу. Кажется, доктор сумел убедить её оставаться в больнице. Не знаю, плохо это или хорошо.
— Она будет под наблюдением. Лично я вижу в этом одни только плюсы.
— Да, но если ей потребуется помощь, а мы дома…
— О ней позаботится персонал.
— Нет, это как-то неправильно. Думаю, нужно будет установить что-то вроде дежурства.
— Не беги впереди паровоза, Саш. Может, нашей помощи вообще не понадобится. Ох ты ж черт! Когда здесь успели изменить разметку?
Победный целиком сосредотачивается на дороге, пытаясь понять, как теперь выстроить наш маршрут. Мир втыкает в телефон, пересматривая отснятые фотографии. Он щелкал всё подряд — каких-то рачков, ракушки, окаменелости и насекомых, в изобилии кружащихся у нас в саду, так что ему есть на что посмотреть. Удалить, или попытаться улучшить в программе.
— Поехали ко мне, в смысле к нам?
— Нет, исключено. Я устала с дороги. Хочешь — Мира забирай, а у меня полно дел.
— Это каких же?
— Надо разобрать чемоданы, всё разложить, перестирать, подготовиться к рабочей неделе. У меня на солнце, кажется, мозги расплавились, ничего не помню.
— Сделай это в другой раз. Завтра. Я соскучился, Сашка…
Я тоже по нему скучала. Когда он ушёл, первые несколько месяцев я выла в подушку от жуткой, снедающей меня тоски по нему. Не знаю, можно ли это простить. Я пока даже не понимаю, хочу ли этого. Победный — да, он определился. А я? Не знаю. Всё слишком непросто.
— Может быть, в другой раз, — отвожу глаза и, ставя точку в нашем бессмысленном разговоре, окликаю сына: — Мир! Ты поедешь к папе? Он по тебе страшно соскучился.
Мирон с радостью соглашается. Ну кто бы сомневался?
Дома нас встречает Котька. Вылетает в холл. Бросается обниматься.
— Какие вы красивые! Загорелые! Ну, всё. Сейчас умру от зависти.
— Надо было с нами ехать. Вот в этом пакете тебе презент…
— Здрасте, тёть Саш, дядь Боря…
Оборачиваюсь к Котькиной подружке, выглянувшей из гостиной. Котька с Диной спелись давно, ещё в начальной школе, но она мне никогда особенно не нравилась. Было в ней что-то необъяснимо отталкивающее.
— Привет, Дин. Коть, ставь чайник. Я тут привела местные вкусняшки. Эта с орешками, а это, кажется, с манго. А муж твой где?
— Да ну его! Всё время торчит на работе. Дела у него.
— Понятно.
Я стараюсь не показать Котьке своей настороженности. Интересно, у Олега действительно такой уж завал? Или это предлог, под которым он отсрочивает возвращение домой? Неужто он все-таки сдался? Или близок к тому? А если так, как это переживёт Котька? Она ведь и так глубоко травмирована. Ещё один удар ей зачем?