— Событие исторического значения. Поворотная веха! Не видеть, Петр Венедиктович, — значит утратить чувство перспективы.
— О, мы еще не знаем всех последствий этого акта! Где они, те весы, что нам взвесят точно все «за» и «против»?
— «Большую Берту» тоже считали началом новой эры, но реальность уготовила ей судьбу музейной редкости. Неплохо бы помнить!
— Не-ет, проглядеть при теперешних темпах науки — значит опоздать на десятки лет. Кибернетику лженаукой считали…
— Верно! Пока не разбирались с «любопытными письмами», американцы счетные машины сделали, автоматические системы управления «Найками».
— Герман Иванович, получены сигналы: на объектах ставят старые блоки «сигма» — черт те что! Наш прокол…
— Куда смотрят начальники объектов? Заготовьте приказ.
— Командир объекта тридцать-двадцать инженер-подполковник Фурашов прислал протест…
— Уф, Сахара… Ничего не скажешь!
— Ракеты ракетами, а пивка бы со льдом — и можно помирать!
— Живот мой — смерть моя…
— А вы слышали анекдот? Ха-ха! В Тбилиси было…
Янов отсек все эти влетавшие в уши слова и, продолжая глядеть на Бутакова, по какой-то неожиданной ассоциации отчетливо представил давнее — и смешное, и горестное. Тогда он, Янов, приехал в академию. Начальник ее, генерал, старый его приятель, за чаем в кабинете, разговорившись о кадрах, вытащил бумажку — рапорт. «Вот еще какие бывают фрукты! Видите ли, полковник, начальник курса, за то, что капитан прошел, не отдав честь, гонял его, как… Хотя знал: капитан — доктор наук, наша гордость, кибернетик, функции вывел — лучшим математическим умам не под силу! Слушатели даже возмутились…» — «Что ж ты сделал?» — «Полковника перевел с начальника курса, а на капитана написал реляцию — присвоить звание подполковника, и прошу тебя подписать приказ». Оказалось, что в войну его взяли из аспирантуры, почти готового кандидата наук. «Сейчас его наука не в почете, — говорил начальник академии, — кибернетика! Местные марксисты от нее, как черти от ладана… А он у меня втайне, признаюсь, кое-что делает. Систему автоматического наведения. Удастся — пойдем ва-банк». Тогда они и познакомились: Янов и Бутаков. Да, доктор наук успел побывать в местах не столь отдаленных… Янову он понравился, хотя в военной форме не смотрелся: и рост небольшой, и сухопарость, и голос какой-то уж больно не армейский — негромкий, спокойный. А через три года, когда он, Янов, обратился в правительство — необходимо начать работу по созданию зенитных ракетных комплексов, — в записке предлагалось назначить главным конструктором Бориса Силыча Бутакова, профессора, доктора наук, полковника…