— Что я могу сделать?
Я слышу, как в замке поворачивается ключ.
— Так, пора бежать. Если ты меня больше не услышишь… — Я успеваю выпалить: — Я тебя люблю. — И бросаю трубку до того, как она ответит.
* * *
Я убираю телефон в карман и смотрю, как пожилой лысеющий мужчина в пропотевшем спортивном костюме заходит в номер. Он в некоторой растерянности переводит взгляд с ключа в руке на меня и обратно.
— Кажется, вы ошиблись номером, — наконец говорит он.
— Когда вы узнали про Ойо?
Сенатор Хэнк Терот, глава комитета контрразведки, уполномоченный утверждать миллионные бюджеты одной подписью, а это именно он, злобно смотрит на меня.
— А, вы тот самый чертов профессор. Вы даже не представляете, как надежно мертвы. Я вас закопаю, и даже могильного холмика не останется.
— Когда вы узнали про Ойо? — повторяю я. — Я имею в виду, узнали, кто он на самом деле?
На самом деле я уже выяснил, что на момент инцидента в Батиморе Терот был в курсе и прошлого, и настоящего Ойо и ему было плевать. Более того, у меня есть свидетельства, что именно Терот сделал так, чтобы Ойо был оформлен как информатор и получил полную защиту. Попади правда о его преступлениях в широкий доступ, от репутации сенатора ничего бы не осталось.
Терот с подозрением оглядывает комнату, пытаясь найти камеру или диктофон.
— Понятия не имею, что вы несете, — говорит он и разворачивается к двери.
Я знал, что так будет, и ни на секунду не ожидал, что он признается в какой-либо связи с Ойо. Но это уже неважно. Люди выше сенатора, которые обеспечили ему и пост, и финансирование, уже поняли, что вреда от него больше, чем пользы. Мне пришлось пойти на сделку. Как я и подозревал, это была неприятная сделка. Кавено получит свою лабораторию по выявлению террористов, а я — Терота. Да, да, сделка с дьяволом. Но я говорю себе, что смогу принести пользу, работая в системе, хотя внутри меня гложет подозрение, что именно так начинается скользкая дорожка. А заканчивается необходимостью убедить себя, что сопутствующий ущерб не так уж и велик, чтобы заснуть.
Терот падает на пол, не дойдя до двери.
А все потому, что на внешнюю ручку я нанес немного контактного яда. Недостаточно, чтобы убить, но в самый раз, чтобы отключить человека. Разгоряченный после спортзала сенатор получил полный заряд. Пока он лежит в отключке, я достаю баллончик санитайзера и тщательно удаляю все следы своего присутствия в номере. Как раз к тому моменту, как я заканчиваю, раздается стук в дверь. Не снимая резиновых перчаток, я открываю ее и протираю обе ручки. В номер входят двое мужчин, один из них везет инвалидное кресло. Я показываю им большой палец, и они принимаются за Терота — усаживают его в кресло и пристегивают ремнями. Выйдя из комнаты, они направляются к лифтам, а я — в противоположный конец коридора к лестнице. Уже открывая дверь на лестничную клетку, я оборачиваюсь и успеваю поймать взгляды Вильяма Бострома и Мэтиса, которые завозят кресло с сенатором в открывшиеся двери лифта. Мы понимающе киваем друг другу, зная, впрочем, что боль не уйдет. Для того, чтобы она ушла, мало убить чудовище, но это необходимо сделать, когда ты узнал его в лицо.