На улице он всей грудью втянул чистый воздух. В Саксонском саду уже начинали щебетать пробудившиеся птицы. Зенек пошел вниз по Липовой улице к станции. Первый поезд отходил в пять часов.
Притулившись в углу на свободном кончике лавки, Зенек равнодушно смотрел на суетившихся людей. Гул голосов убаюкивал его, сливаясь с шарканьем сотен ног и пыхтением паровозов. Кто-то тронул его за плечо. Он вскочил как ужаленный.
Перед ним стояла Хелька.
Несколько минут они смотрели друг на друга без слов.
— Поздоровался бы, — сказала она наконец.
Он молчал.
— Что с тобой опять стало? Какая муха тебя укусила? Только что Павлякова сказала мне, что ты приходил. Идем! — Хелька взяла его под руку.
Он не сдвинулся с места.
— Где ты была?
— Ходила в город по делам.
— До двух часов ночи?
— Мои дела не всегда уладишь днем.
— Кто это был с тобой?
— Подруга с мужем. Они еще спят у меня. Идем!
— Нет. Мне пора возвращаться домой. — Он взглянул на часы. До отхода поезда оставалось двадцать минут. — У нас теперь неспокойно. Я должен быть дома.
— Но поздоровайся наконец со мной!
Зенек чмокнул ее в щеку. Хелька взяла его под руку и почти силой увела со станции. Они перешли через Быхавскую площадь и направились в сторону Липовой улицы. Зенек хмурился, молчал. Она называла его глупышкой, упрекала, что он сразу же предполагает самое плохое, а стоило бы немножко больше ей доверять. Он слушал и думал о чем-то другом.
— Ты знаешь, что Бронек в больнице?
— Знаю. Ведь Владка была у меня.
— Всего его изрешетили. Быстро не оправится. Кончится когда-нибудь эта дьявольская стрельба?
— Хочешь, чтобы стрельба кончилась, а сам за пазухой таскаешь пистолет?
— Я — это другое дело.
— Каждый так говорит.
— Ты не веришь мне?
— А ты мне веришь?
— Не знаю… Я уже, пожалуй, никому и ни во что не верю. Ты помнишь, как я верил Матеушу? А теперь он людей баламутит, отговаривает голосовать.
— А ты голосовал?
— Разумеется.
— Трижды «за»?
— Допустим. А ты нет?
Хелька улыбнулась:
— Ты, пожалуй, еще в ППР запишешься.
— А что в этом плохого?
— Ты что, не видишь, что делается?
— А чего бы ты хотела? Никакая власть такого не потерпит…
— Я говорю не только о Польше. Америка уже понемногу спорится с Советами. Наверное, война будет.
— Чепуха! — Зенек хотел сказать что-то еще, но не нашелся. Аргументов не было.
Несколько минут они шли молча. Поднялись вверх вдоль кладбища, потом миновали казармы, — скорее, это были бараки. Часовой у ворот держал в руках винтовку с примкнутым штыком. На нем был костюм из тика, на голове круглая шапка с синим ободком.
— КБВ[9]… — объяснила Хелька, глядя на солдата, который улыбнулся ей. — Специальное формирование.