— А ты, парень, в Древенную? — спросил крестьянин, когда проехал первые дома.
— Да.
— А к кому?
— По делам, — прозвучал неопределенный ответ.
Крестьянин замолчал.
Зенек слез с повозки:
— Бог заплатит. — Он подал хозяину руку и уверенно свернул на первую попавшуюся хорошую дорогу. Он прекрасно знал Древенную, помнил, где располагался полицейский участок, где трактир. По имевшимся сведениям, Гурский ежедневно с наступлением сумерек заходил в трактир, выпивал несколько рюмок водки и возвращался в участок — там он и жил. Приговор предстояло привести в исполнение именно на пути из трактира в участок. Со Скибой Зенек должен был встретиться у трактира. Там их будет ждать кто-нибудь из местной организации.
Убедившись, что крестьянин его не видит, Зенек повернул к трактиру. Скиба уже ждал его.
— Сидит там, — сказал он.
Они перешли на противоположную сторону шоссе и стали терпеливо ждать. При каждом скрипе дверей напряжение их возрастало, и они крепче сжимали рукоятки пистолетов. В дверь трактира входили и выходили разные люди. Некоторых выводили, они пошатывались и что-то напевали.
Время тянулось мучительно медленно.
Мороз пощипывал щеки и нос. Стыли ноги. То ли от напряжения, то ли от холода стучали зубы.
Когда темнота полностью скрыла все вокруг, в освещенных, распахнутых внезапным толчком дверях показалась рослая фигура в высокой шапке.
Они пошли следом, договорившись, что стрелять будет Зенек, а Скиба, как более подвижный, будет его прикрывать. Зенек ускорил шаг, стараясь опередить спокойно идущего полицейского. Скиба остался сзади. До полицейского участка оставалось около ста метров, когда Зенек, с усилием выбрасывая перед собою негнущуюся ногу, наконец обогнал Гурского. Тот не обратил на это внимания.
Парень внезапно обернулся и направил на него пистолет:
— Руки вверх!
Полицейский, не растерявшись, схватился за кобуру. В этот момент Скиба приставил ему к спине свой пистолет.
— Спокойно! И без крика!
Гурский медленно поднял руки.
— За преступления против польского народа… — начал заученный наизусть текст Зенек. Язык не слушался его, зубы выбивали дрожь. — Именем польского народа…
Полицейский молча смотрел на него, даже не делая попытки пошевелиться.
— …ты приговорен…
Этот момент они прозевали. Гурский неожиданно пригнулся и прыгнул в придорожные кусты. Они оба выстрелили ему вслед, однако его шаги продолжали гулко отдаваться по замерзшей земле. Скиба перескочил через кусты и выпускал одну пулю за другой в бежавшую фигуру. Зенек ковылял следом. Продравшись сквозь кусты, он остановился, долго водил стволом пистолета, целясь в убегавшего через поле Гурского, наконец нажал на спусковой крючок — и фигура исчезла. Он заковылял в ту сторону.