Будущий зять наведывался к Станкевичам каждый день, рассказывал о своей работе, беседовал с Людвиком о политике. Они вместе читали газеты и обменивались мнениями по поводу обстановки на фронте. Старик Станкевич искренне полюбил парня и считал, что Галина сделала хороший выбор. А что у него не в порядке легкие, так ведь Стах Балабан столько лет живет с чахоткой и каких сыновей вырастил!
Поздней осенью снова стреляли в Матеуша. Он возвращался, как всегда, из гмины в сумерки, шел берегом Вепша, когда из кустов грохнул выстрел, потом второй. Матеуш инстинктивно бросился на землю и только благодаря этому остался жив. В кустах прошуршали чьи-то шаги, и наступила тишина.
С тех пор Матеуш всегда ходил в сопровождении Генека и только по шоссе. Оба вооружились пистолетами. Генек, который не умел обращаться с оружием, старался не дотрагиваться до кармана, в котором лежал пистолет. В случае чего толку от него было бы немного. Но вдвоем все же спокойнее.
Зенек, узнав о покушении на своего командира, сунул на следующий вечер в карман парабеллум и направился к шоссе. Он поудобнее расположился в стогу и взял под наблюдение шоссе от фабричного переезда до часовни. Когда Матеуш с Генеком прошли, он по тропинке вернулся домой. Так повторялось каждый вечер, до первого снега. Вскоре Зенек пришел к выводу, что Матеуша, видимо, оставили в покое.
Однако успокаиваться было рано. В один из декабрьских вечеров выстрелом в затылок был убит возвращавшийся домой секретарь местной ячейки ППР. Это убийство взбудоражило всю деревню. Вацлава Михальского знал каждый ребенок. Всю свою жизнь он проработал на фабрике, да еще обрабатывал небольшой участок земли — приданое жены, красавицы Мариси. Это был исключительно честный человек, хотя, может быть, и слишком резкий.
Похороны Михальского состоялись в воскресенье, поэтому людей собралось множество. С завода пришли члены ППР и ППС. Ксендз Голашевский вначале отказывался участвовать в похоронах, однако его упросила вдова убитого, которую старый ксендз и крестил и венчал, и даже крестил ее детей.
Во главе похоронной процессии шел причетник с черной хоругвью, за ним — ксендз, читающий вполголоса заупокойную молитву. Товарищи убитого, пепеэровцы, несли гроб. За гробом — вдова с детьми и братья убитого. Дальше — красные знамена ППР и ППС. Замыкала процессию толпа соседей, знакомых, родственников.
Произошла небольшая заминка, когда пепеэровцы выдвинулись со своим знаменем вперед и встали рядом с причетником. Ксендз энергично запротестовал: церковные похороны должны проходить по сложившемуся ритуалу.