Зенек ковылял вместе со всеми, слушал пересуды баб и разговоры мужчин. Все говорили только об убийстве, однако никто не мог ответить на вопрос, почему убили секретаря ячейки. Кому мешал Вацек Михальский? Такой честный и порядочный человек! Горяч был, это верно, но справедлив, и все его уважали.
Матеуш тоже шел в толпе. На похоронах он представлял власть. Он даже колебался, не сказать ли несколько слов у могилы, однако раздумал. Будут говорить другие. Не стоит превращать похороны в митинг.
Извлеченные из тайника колокола гудели как положено. Шедший рядом с Генеком Зенек не спускал глаз о колокольни. Только теперь он понял, что во время оккупации ни разу не слышал их звона.
Пришли на кладбище. Ксендз неторопливо исполнял свои обязанности, деловито и аккуратно.
— Прочтем «Отче наш» и «Марию» за упокой души светлой памяти Вацлава…
Все опустились на колени в пушистый снег. Те, кто держал красные знамена, не знали, как быть, неуверенно оглядывались по сторонам, потом тоже преклонили колена, не выпуская из рук знамен. Остался стоять только Зенек — опуститься на колени он не мог, бубнил, не задумываясь, про себя молитву, поглядывая на склонившиеся головы людей.
Ксендз Голашевский говорил недолго. Зато какой-то худой мужчина из Люблина, раскрасневшийся от мороза и волнения, всячески поносил врагов народной власти, так что Зенеку стало даже не по себе. На похоронах не место говорить о таких вещах.
Затем милиционеры Александера дали недружный залп и начали засыпать могилу. Зенек видел, как после похорон вдову повели домой. Удивительно, но она ни разу не заплакала, только прижимала к себе детей и призывала бога покарать убийц.
Тогда-то впервые приехали в гмину работники органов госбезопасности. Они пробыли там около двух недель, однако уехали ни с чем: люди молчали. Если даже кто что и знал, то постороннему все равно не сказал бы.
В сознании Зенека смерть Михальского была связана с посещением Бенека. Так вот, значит, как выглядит их борьба? «На место одних пришли другие», — вспомнил он. Может быть, это правда? Может быть, там, в лесу, знают лучше? Может быть, каждый честный поляк должен стрелять теперь в русских, как раньше в немцев?
Он вспомнил добродушных веселых красноармейцев, стоявших в их деревне. Как же в таких стрелять? А разве Михальский желал кому-нибудь зла? Он справедливо разделил графскую землю, себе не взял ничего — сказал, что ему хватит и того, что есть.
За неделю до праздников в деревне снова появился Бенек.
— Командир приказал, чтобы ты сдал оружие, — сказал он.