Характерна позиция Гассенди, который бесспорно был коперниканцем. При помощи опытов на движущейся галере он (в согласии с идеями Галилея) окончательно уничтожил имевший давность почти двух тысяч лет аргумент об отставании от движущейся Земли облаков и других оторвавшихся от земной поверхности тел. При всем том Гассенди при жизни не решался высказаться открыто: он не объявлял себя прямым приверженцем системы Коперника, а только старался доказать, что все возражения против нее неосновательны. Он говорил, что птолемеева система должна быть совершенно отвергнута, коперникова является простейшей и наиболее соответствующей действительности, но следует признавать тиховскую, так как библия явственно приписывает движение Солнцу. Хотя истинный смысл таких слов был достаточно прозрачен (доказательством чему служат непрекращавшиеся нападки на него астролога Морена), церковь довольствовалась этой мнимой покорностью, не решаясь затеять новый инквизиционный процесс против ученого, бывшего к тому же служителем церкви.
После процесса Галилея некоторые противники коперниканства заняли такую позицию — они стали уверять, будто для человека не важно, кто прав: Птолемей или Коперник. Так, в 1651 г. один из таких противников Коперника Риччиоли, касаясь споров о системах мира, заявил: «Чем труднее объяснить движение звезд, тем более обнаруживается величие бога; природа человека возвышеннее природы Солнца; человеку, для которого все создано, безразлично — кружатся ли около него звезды, или нет». По существу это утверждение было неприемлемо как для церковников, так и для ученых, так как оно означало, что религия не связана с геоцентризмом и наука бессильна объяснить небесные явления.
Итак, объявление католической церковью учения о движении Земли ересью диктовалось главным образом стремлением церковников спасти геоцентризм как одну из немаловажных догм христианского вероучения.
Глава пятая. Отставка теологии в науке
1
В борьбе за коперниканство Галилей проявил себя искусным дипломатом, так как одной из форм его самозащиты было то, что он при всяком случае щедрой рукой рассыпал уверения в своей религиозной благонадежности, в своей преданности церкви и т. п. Отстаивая право науки на самостоятельное и беспрепятственное развитие, Галилей вместе с тем старался усыпить подозрения духовенства. Он уверял церковников, что в качестве католически мыслящего христианина он хочет лишь помочь церкви принять «справедливое и наилучшее решение» об ее отношении к учению Коперника. При этом он предложил способы «совмещения» или «примирения» науки и религии, но это, конечно, маневр, который, в конечном счете, преследовал одну и ту же цель — дать «отставку теологии» в науках о природе, освободить естествознание от религиозных пут.