— Некогда мне с вами рассиживаться! — грубо сказал Султангали и ушел, не отвесив наместнику аллаха надлежащего поклона.
У остальных приглашенных к чаепитию настроение испортилось, и они тоже быстро убрались восвояси.
«Ай да зятек!.. Действительно, счастлива с таким властелином твоя дочка, Мухаррам! Избавились от Хажисултана-бая, а приобрели Султангали! Из огня да в полымя!..»
Пристанывая, будто разломилась поясница, мулла поплелся на женскую половину и пожаловался хлопотавшей у печки остабикэ:
— Вот ты с посудой возишься, старуха, а ведь Султангали меня чуть не отправил вслед за Хажисултаном и Шаяхметом ко всевышнему…
— Отец, за что? — перепугалась жена.
— Власть захотел показать!.. Ой, злой кейяу! И глаза-то у этого раба шайтана сверкают по-волчьи!.. Еле выкрутился из беды! Такой и Хажисултана перещеголяет!.. Уф, сердце так и щемит! Налей-ка, старуха, божьей водички зэм-зэм![45]
На этот раз остабикэ не прекословила, как обычно, подняла крайнюю доску нар, вытащила из тайника бутылку водки — ее и называл богохульно наместник аллаха водичкой зэм-зэм!
Гильман-мулла привычно опрокинул в рот полстакана живительного зелья, блаженно отдуваясь, грузно прилег на нары.
— Вот и хорошо, ай, отлегло от сердца… Плесни еще, старая!
Теперь остабикэ не выдержала:
— В мечети правоверным внушаешь, что грешно пить воду шайтана, от которой люди бесятся, а сам без нее и дня прожить не желаешь! И чего ты в ней нашел?.. То ли дело целебный китайский чай! Телу польза, а душе удовольствие!
— Если это вода шайтана, так чего ее хранить? — развеселился находчивый мулла и, потирая обширное чрево, растянулся на нарах.
«Раз Хажисултан расстрелян, то, следовательно, его молодые жены овдовели. Заманчиво было бы приблизить одну из них, самую соблазнительную. Ясно, что краше всех Гульмадина! И личиком смазлива, и груди высокие, и телеса пухлые, рассыпчатые… И не норовистая, как Шахарбану, — такую можно уговорить словом, приманить золотым червонцем… Надо поскорее встретиться с нею. Однако еще придется словчить, чтобы удрать от остабикэ…»
Гильман-мулла быстро оделся.
Остабикэ, стелившая на нарах постель, взбивавшая подушки, удивилась:
— Куда это тебя, отец, несет ночью?
— Сейчас, эсехе, мигом!.. Я быстро, старая!.. Сбегаю к Мухарраму. Поговорить требуется по серьезному делу с этим рабом аллаха.
— Дня тебе не хватает для разговоров! Неприлично священнослужителю беспокоить в полночь соседей!
— Бог простит, бог простит… Помнишь мудрую пословицу: «Отложенную работу снег заносит»? Завтра! Еще неизвестно, что с нами будет завтра, старая! Тот же Султангали, к примеру…