Атаманы взвыли, заулюлюкали и бросились на Мурзабулатова и наверняка бы его задушили, затоптали, но стоял он у двери и успел выпрыгнуть из землянки, спрятаться за своих телохранителей, вскинувших винтовки.
— Это ты вышел меня встретить, Сулейман? — спокойно спросил, слезая с коня, Кулсубай.
Мурзабулатов оглянулся и понял, что часовые не его, а Кулсубая охраняли от неожиданного нападения. Овладев собою, он кое-как пробормотал:
— Теперь меня они окончательно сочтут чекистом и твоим агентом, агай!
— Почетное звание чекист, Сулейман! — развел руками Кулсубай. — Хочу похвалить твоих телохранителей: умные парни, сразу смекнули, кто прав, а кто виноват…
В землянке бесновались, визжали, ругались на все лады атаманы.
— Ну, агай, там ты умных не найдешь! — горько признался Мурзабулатов, показывая на землянку.
— Попробую договориться с глупыми, — лихо заявил Кулсубай, взял в правую руку гранату, а в левую револьвер и шагнул в землянку.
Бандиты даже не испугались, они омертвели, языки прилипли к гортаням, руки опустились, как надрубленные ветви, лишь безумные глаза метались в орбитах.
— Ни с места! — сурово, но хладнокровно произнес Кулсубай. — Пистолеты кладите на нары…
Атаманы повиновались, видя, что сопротивляться бесполезно.
— Та-а-ак. А теперь садитесь на нары, можно курить! — Он позвал часового и велел унести револьверы. — Будем курить и беседовать! — Он сунул гранату в карман шинели, но револьвер не спрятал, а поигрывал им, подбрасывал на ладони.
— Если ты хочешь с нами добром говорить, то зачем же отнял револьверы? — спросил кто-то из атаманов.
— Чтоб не произошло беды. Мало ли что у каждого из вас на уме!.. Ваши же джигиты указали лагерь и землянку штаба, а в пути охраняли, чтоб не подстрелили, — похвастался Кулсубай. — Не хотят теперь воевать с красными ваши парни!
Нигматулла выдавил злую усмешку и сказал:
— Не играй с нами, как кошка с мышкой. Мы тебе не мыши, мы волки!..
Однако мятежники его не поддержали и, боясь, что он испортит все дело, зашипели:
— Прикуси язык!
— Кулсубай-эфенде к нам с добром пришел, а ты…
Нигматулла с отчаянием схватился за голову и ничком лег на нары, ткнулся лицом в плоскую грязную подушку.
— Да, Нигматулла, да, была бы моя воля, я бы тебя и Сафуана не пощадил! — чистосердечно заявил Кулсубай. — Саблей бы развалил пополам! Но радуйтесь — право мести мне не дано. Советская власть все еще надеется, что даже такие негодяи, как вы оба, одумаетесь и начнете работать вместе с народом. Словом, я привез вам амнистию.
Вошедший за ним Мурзабулатов — бандиты его и не замечали — сказал примирительно: