Издан был этот приказ в селе Мраково 26 февраля 1919 года за номером 0449, и подписали его комбриг Зеленков, начальник штаба Островский, комиссар Сидоров.
Во исполнение необдуманного и явно ошибочного приказа Смоленский полк окружил башкирские части, добровольно перешедшие на сторону Красной Армии, и начал разоружать солдат. С джигитами обращались грубо, как с пленными. Кое-где вспыхнула перестрелка. Начдив Воробьев самовольно сместил нескольких командиров башкирских полков. После этого командир Первого башкирского полка увел своих солдат к белым, понадеявшись на щедрые посулы генерал-майора Печенкина, командира Стерлитамакского корпуса.
У приехавшего в Москву Валидова появились в руках крупные козыри: предательски-то ведет себя не он, не Заки, но, конечно, начдив Воробьев!.. Чего же упрекать сбежавшего Кулсубая? Он спас джигитов от разоружения и истребления.
Заки пришел к главе башкирской делегации Кулаеву в воинственном настроении и без предисловия спросил:
— Где наш турэ, наш начальник Шараф Манатов?
— Где ж ему быть! В Татаро-Башкирском отделе Народного Комиссариата по делам национальностей. Теперь он помощник наркома!
— Пойду к нему, выложу все документы! Как говорится, ворон ворону глаз не выклюнет… Хотя он и работает с большевиками, но обязан же помогать своим.
— Боюсь, эфенде, что своими он называет не нас с тобою, а коммунистов, — уныло заметил наблюдательный и рассудительный Кулаев.
Заки запнулся, подумал с минуту, протер платком стекла очков и, вставая, заявил:
— Все же схожу к нему. Шараф постоянно встречается с Лениным, Свердловым, Сталиным. Узнал же он за это время их намерения!
«Отступать поздно! — сказал он себе. — Постараюсь перетянуть Шарафа на свою сторону…»
— Для того чтобы узнать намерения Ленина и его соратников по национальному вопросу, совсем не нужно приезжать в Москву, эфенде, — снова отрезвляюще сказал Кулаев.
Но и это предостережение на заносчивого Валидова не подействовало: он позвал телохранителей, с которыми и в Москве не расставался, и отправился в Комиссариат.
Манатов с красными от недосыпания глазами, с черными, неряшливо подстриженными усами разговаривал с кем-то по телефону, улыбнулся, но не приветливо, а тревожно: кончилась спокойная работа, начнутся интриги…
— Здравствуй, товарищ Валидов! — и, повесив трубку, указал на стул: дескать, прошу садиться.
— Как поживаешь, Шараф? — расстегнув шинель, бесцеремонно развалясь, спросил Заки.
— Как мы сейчас все живем? Работаю. Воюю. Сначала работал в Петрограде, теперь перебрался с Комиссариатом в Москву.