— Да я лучше на словах объясню командирам эскадронов, — кивнул есаул и ушел: он уже смирился, что его приказы в дни партизанской борьбы командиры всех степеней употребляли на цигарки, бумага была скверная…
Ночь наступила дождливая, лошади, измотанные бесконечными походами, еще не отдохнули, не вошли в тело и вяло брели по грязной дороге, разъезжаясь копытами по скользкой глине. Северный студеный ветер пронизывал всадников до костей. Стояла такая темень, что хоть глаз выколи…
Перед атакой Кулсубай обратился к джигитам с отеческим напутствием:
— Нас вдвое меньше, чем белых, мои сыны!.. И вы, и ваши кони устали. Но не падайте духом. Если нападем смело, дружно, внезапно, то обязательно разгромим беляков. Из степи они нас не ждут — сторожат левый берег Канана. Вперед!..
Опытные разведчики, ползавшие бесшумно, по-пластунски, сняли часовых — те и не вскрикнули… С бархатистым шуршанием взлетела, прочертила темный небосвод красная ракета и как бы подтолкнула джигитов — эскадроны развернулись и лавой понеслись на позиции противника. Белые солдаты и офицеры выбегали из землянок, выпрыгивали из окон изб без сапог, в нательных рубахах, отстреливались наугад. Кулсубаевцы рубили их саблями, стреляли в упор по мечущимся, обезумевшим от страха воякам, сбивали лошадьми в грязь.
Нехотя занимался серый рассвет. Кулсубай поздравил джигитов с победой, велел подсчитать трофеи, незамедлительно везти патроны и провизию соседям.
Начальник штаба поморщился:
— Командир-эфенде…
— Сколько раз я тебя поправлял: не «эфенде», а «товарищ командир»! Ты сам-то где несешь службу? В Красной Армии!..
Есаул вздохнул: похоже было, что не очень он радовался, что служит в Красной Армии.
— Товарищ командир, а лучше бы не посылать обоз соседям, — осторожно заметил он. — Понимаешь, наши джигиты привыкли, что вся добыча после боя доставалась им! Очень это не понравится нашим парням — лакомый кусок пронесли мимо рта.
— Ну, оставь им кое-что, — разрешил Кулсубай.
— Вот именно — кое-что! — многозначительно сказал есаул. — Ты помни, агай, что наши парни в бою лютые, не боятся ни аллаха, ни черта, но набаловались пировать после боя…
— Значит, будем укреплять дисциплину по-большевистски! — охотно обещал Кулсубай, но после ухода есаула задумался…
В ближайшие дни приехал интендант из штаба Пензенской дивизии и провел учет всех трофеев. Не только джигитам, но и самому Кулсубаю такие строгости не понравились.
«Если от меня отшатнутся джигиты, то я погибну!.. Конечно, в Красной Армии свои порядки, я это знал, и мои всадники знают, но они подчинятся скорее красному командиру Загиту, чем мне, атаману!»