Она поднимает бутылку, чокается с кем-то невидимым, и, прошептав «Слава Сатане!», отпивает. Вороновы глаза блестят в полумраке, худая тень подрагивает на стене. На миг кажется, что нас с Дианой не разделили четыре года, что мы дома, а не на каком-то складе, и где-то рядом Вероника Игоревна, и батя, и пахнет с кухни жареной картошкой с грибами, и бубнит телевизор… А потом реальность возвращается, вновь распарывая, разрывая меня от макушки до пяток на двух людей: ПРОШЛОГО и НАСТОЯЩЕГО.
Я вздрагиваю, как-то озноба.
— Ты здесь из-за мамы?
Диана хрюкает и, видимо, чуть не давится коктейлем.
— Ну, как? — Она вытирает рот. — За склад не надо платить. Если никто не знает, что живёшь тут. Маманя… да-а-а…
Диана выпячивает острый подбородок, отпивает из «сисечки», и по комнате растекается неловкое молчание.
— Жаль, что всё так…
Пластырями я с силой стягиваю края раны, и боль затыкает меня.
Иногда лучше молчать.
Поверх пластырей ложится бинт и кружит вокруг рёбер. Не знаю, как мы с ним заживём в подобном мумиеобразном виде, но пару дней придётся друг друга терпеть.
— По-моему, это прикол, — говорит Диана с усмешкой человека, который ВСЁ ПОНЯЛ. На порез она нарочито не глядит.
— Чё?
— Твой визит.
Я вопросительно смотрю на Диану, и она объясняет, взмахнув бутылкой:
— Не знаю… снять меня тайком, выложить в сеть.
— «В сеть»? — От удивления я роняю бинт. — На кой чёрт мне так делать?!
— Не знаю, потроллить глупую Диану.
— Ты совсем?! Когда я тебя «троллил»?
Диана опускает взгляд, и неуютным воспоминанием-бумерангом возвращается «Повешение, потрошение и четвертование»: видосы Валентоса, разбитая чашка, молчание Дианы.
— Ладно, забей. — Она нервно смеётся. — Ну да, мама снова дезинтегрировалась. Трах-тибидох-тибидох. Всё, блядь, как прежде.
— Не матерись.
— Ох, простите, ваше сиятельство.
Я нагибаюсь и поднимаюсь с пола бинт. Капля крови, разведённая хлоргексидином, скатывается по моим рёбрам и шлёпается в бледно-красную лужицу.
О, Господи!
Диана видела это? Взбесится, если увидит? Обидится? Ей будет пофигу?
— Всё логично. — Она хмыкает. — Ну, говно же дочь из меня: обижаю святых, курю, матерюсь… курю. Любой бы сбежал. — Диана прерывается и отпивает. — Чел, мне так тупо тебя видеть. Как НЛО встретила.
— Сорян, тут НЛО накапало. — Я нерешительно указываю на кровь.
Диана встаёт со второй попытки, подходит. Пламя свечи вздрагивает и разгоняет тени на стенах каморки.
— Это дофига любезно с твоей стороны. Смотрится тошнотно. — Взгляд Дианы переходит с окровавленного пола на меня. — А ты вырос. И причесон такой…