— Че-ел? Кто-то умер?
— Это объясняет Чёрное море у него под глазом.
С душераздирающим шорохом я сминаю пустой пакет, схожу с эскалатора и оглядываюсь в поисках мусорки. Карман? Рюкзак? Диана?
— Ты…
— Двинула разок. С кем не бывает?
— … кто? Пахан на районе? Ты не думала вместо этого учёбой заняться? Крышей над головой? Поискать свою маму?
В лице Дианы что-то вздрагивает, как если бы занавеска подёрнулась от сквозняка.
— Ну всё, пошло говно по трубам.
— У тебя дома целые коробки её вещей. — Я сердитыми, рваными движениями расправляю и демонстрирую жёлтый пакет. — НЕБОСКРЁБЫ из коробок.
Диана молчит, и моя поднятая рука немеет от напряжения.
Мы сворачиваем за «Пельмешку» — из дверей расползаются ароматы мясного бульона — и, когда впереди показывается жёлто — синяя вывеска «ФОТОМИР», я спрашиваю уже тише:
— Ты понимаешь, в кого превращаешься?
— Вместо нравоучений лучше бы позвонил, — с досадой отвечает Диана, — года так ДВА назад.
— Да ну? А может, стоило пореже играть в молчальницу?
Она останавливается у стеклянных дверей «ФОТОМИРа», будто резко вжимает тормоз в машине. Руки её приподнимаются по инерции, опускаются; на лице выступают желваки.
— Иди. Ты. На хер. — Диана бьёт меня в плечо, и это больно. — На хер.
Она снова ударяет, ещё сильнее. Краем глаза я замечаю беременную женщину, за которой мы занимали, у стойки обслуживания «ФОТОМИРа». Розовощёкий сотрудник, похожий на купидона с картин Возрождения, отдаёт ей чек и фирменный сине-жёлтый пакет.
— Прекрати драться! Ди…
— Прекрати быть уёбком!
— Наша очередь!
Диана поджимает губы и оглядывается. Тощий диакон, сверкая позолотой на зелёном стихаре, встаёт с диванчика для посетителей и переходит на место беременной. На наше место.
В солнечное сплетение вонзаются иголочки страха. Когда я шагаю внутрь салона, нос забивают вонь озона, тонера и раскалённого пластика.
— Молодые люди, ведите себя прилично, — строго говорит диакон. — Если люди говорят на мате, их уровень где-то у дна, они превращаются в подонков.
Чёрные глаза Дианы мрачнеют, губы сжимаются, но ответ звучит на удивление сдержанно:
— Я занимала за ней. — Она показывает в сторону дверного проёма, за которым скрылась беременная.
Купидон неприятно осклабивается и гнусавым тенором предлагает:
— Давайте, девушка, уж уступим святому отцу. Видно же, на богослуже…
— Я. Занимала. За ней. — В голосе Дианы проступают глухие нотки, но диакон не слышит или не слушает и замечает с той же строгостью:
— Спешка, молодые люди, до добра не доводит. Из тех, кто с чернильными пятнами на руках…
— Съебись на хер с моего места!