Возможно, он смог бы направить ее любопытство в более продуктивное русло. Дать ей загадку, которую она должна будет разгадать. В его мозгу забрезжила идея, не похожая ни на одно из тех Неповторимых Переживаний, которые ему доводилось создавать прежде. Он никогда не позволял гостю примерить на себя роль детектива, который собирает улики и раскрывает дело. На поверхность его сознания выплыло смутное воспоминание – игра в карты, во время которой каждый игрок старался первым отыскать ответы на вопросы, используя подсказки и зацепки. Он попытался вспомнить, где и когда он играл в эту игру, но детали ускользали от него, словно сон, быстро испаряющийся из памяти поутру.
У него болели глаза. Ему нужно выспаться.
– Вы так и не ответили на мой вопрос. – Голос Джульетты вернул его в настоящее. Она смотрела на него, и на лице ее было написано любопытство. – В чем заключается ваша собственная роль здесь?
– По-моему, вы уже поняли, что я творец иллюзий.
Джульетта склонила голову набок:
– Мне кажется, что вы нечто большее.
Анри почувствовал стеснение в груди. Время от времени гости задавали вопросы, касающиеся отеля, в этом не было ничего необычного, но никто из них никогда не выказывал интереса к самому Анри. Он понимал, что не следует придавать этому слишком уж большое значение – ведь возможно, что Джульетта просто любознательнее других гостей. А может быть, она еще сама не знает, чего именно хочет, и ее вопросы – это всего лишь попытка выяснить, что возможно, а что нет. Но он ничего не мог с собой поделать – ему было приятно осознавать, что она интересуется им самим.
Он попытался придать своему тону беззаботность:
– Почему вы решили, что я нечто большее?
Она вздернула одно плечо:
– Остальной персонал отеля смотрит на вас с почтением.
– В самом деле? – Анри огляделся по сторонам, посмотрев на официантов, разносящих подносы с канапе, пропитанными волшебством, на скульпторов, создающих оживающие деревья и кусты, фигурно подстригая их так, чтобы они принимали форму различных животных, на поваров, творящих сгустки съедобного тумана, чтобы гости могли вдыхать вкусы и ароматы, присущие чизкейкам, мяте и яблочному пирогу. Он всегда желал их дружбы, но они вели себя с ним сдержанно. Неужели это объясняется их почтением?
Джульетта рассмеялась:
– Так кто же вы?
– Мои опекуны – владельцы «Сплендора», – ответил он. – Они взяли меня к себе, когда я был ребенком, и я прожил здесь бо́льшую часть моей жизни.
Выражение лица Джульетты смягчилось.
– Я тоже сирота.
Его пронизал холод. Он еще никогда не встречал человека, прошлое которого было бы похоже на его собственное, и ему захотелось увести ее отсюда и засыпать вопросами. Есть ли у нее опекун? Снятся ли ей ее родители? Случается ли ей чувствовать, что она одна-одинешенька на всем белом свете?