.
Хайдеггер не упоминает Франциска, но в размышлениях философа сложно не услышать отголоски францисканской полемики о бедности и пользовании, о трактовке пользования – то есть действия, которое совершает бедняк в отношении используемой вещи, – особенно в контексте противостояния между спиритуалами, оценивавшими пользование с объективных позиций как usus pauper[29], и конвентуалами, взявшими за основу именно внутренние условия пользования (uti re ut non sua[30]), а не сам внешний объект.
Однако в лекциях 1929–1930 годов бедность служит определением не для человека, способного раскрыть мир и вступить в связь с открытым, а для животного, которое, в отличие от камня, не лишено мира, но всё же некоторым образом ощущает его нехватку. Здесь Хайдеггер цитирует отрывок из Послания к Римлянам (8:19) об apokaradokia tes ktiseos[31], мучительном ожидании, в котором пребывает природа, надеясь освободиться от рабства тления. Неимение мира животным, пишет Хайдеггер, нужно понимать как лишённость (entbehren), а животный способ бытия – как бытие бедным. А значит, бедность по сути своей определяется через понятие лишённости.
В лекционном курсе 1941–1942 годов, посвящённом гимну Гёльдерлина «Воспоминание», Хайдеггер возвращается к идее бедности, переосмысляя её в более положительном значении. По его словам, бедность не стоит понимать только как отказ от богатства.
Быть богатым и пользоваться богатством может лишь тот, кто сперва стал бедным в смысле такой бедности, которая не требует отказа. Отказ всегда остаётся неимением, и точно так же, как он не имеет, он тотчас желает всё иметь, не отдавая себя этому процессу. Такой отказ проистекает вовсе не из мужества (Mut) бедности (Armut). Отказ, который желает иметь, есть полная нищета, постоянно зависящая от богатства, но не способная познать его подлинную сущность и условия его присвоения, а также не намеренная им подчиняться. Существенная и изначальная бедность – это мужество перед лицом простого и изначального, мужество, которому не требуется ни от чего зависеть. Такая духовная бедность видит суть богатства, а потому знает и его закон, и его проявления»>11.
Очевидно, что здесь Хайдеггер пытается осмыслить бедность не только через отрицание, то есть как отказ от богатства, который опять же зависит от богатства. С этой точки зрения, его критика отказа, попавшая в заложники к тому же чисто негативному определению бедности, могла относиться и к францисканскому abdicatio. А мысль о несостоятельности нищеты, постоянно зависящей от богатства, будто перекликается с утверждением Иоанна XXII о том, что «отчуждение имущества, после которого остаётся всё та же, прежняя неимущая тревога