– Доброе утро, – произнесла она.
– Доброе утро, – ответил я. – Меня зовут Арчи Гудвин. Вы миссис Огилви?
– Да.
– Я хотел бы повидаться с вашей дочерью, мисс Джейн Огилви.
– Она вас знает?
– Мы встречались. Возможно, она вспомнит мое имя.
– Она в монастыре.
Бог мой, постриглась в монахини! – мелькнуло у меня в голове, и я вслух переспросил:
– В монастыре?
– Да. Может, еще не встала. Обойдите дом слева и от террасы пройдите по дорожке между кустами. – Она отступила и скрылась за дверью.
Я последовал ее указаниям. Меня не оставляло ощущение, что я мог бы и догадаться, что у нее имеется монастырь – монастырь ощущаемый, хотя и не воспринимаемый. Обогнув дом, я оказался на безлюдной веранде и двинулся по гравийной дорожке, исчезавшей среди высокого кустарника, ветки которого образовывали над ней свод. Немного пропетляв среди них, она выходила на открытое пространство и между двумя большими кленами напрямик устремлялась к двери одноэтажного домика из серого камня с покатой крышей и занавешенными окнами по обе стороны от двери. Я подошел к ней и постучал дверным кольцом, большим бронзовым цветком с красным агатом в центре. Не получив ответа, снова постучал, выждал двадцать секунд, повернул ручку и, обнаружив, что дверь не заперта, приоткрыл ее на пару дюймов и прокричал в щель:
– Мисс Огилви!
По-прежнему никакого ответа. Я распахнул дверь и вошел внутрь.
Это оказался весьма изящный и благоустроенный монастырь, вероятно, со множеством вещей, на которые стоило посмотреть, но мое внимание сразу же сосредоточилось на его обитательнице. Она лежала на спине на полу перед огромным диваном, облаченная в синее одеяние, которое я назвал бы халатом, но она, скорее всего, называла его как-то по-другому. Одна нога у нее была чуть согнута, а другая вытянута. Я подошел к ней и нагнулся, чтобы взять ее запястье, и обнаружил, что рука уже полностью закоченела. Я потрогал ступню, одетую лишь в носок, – нога тоже закоченела. Она была мертва как минимум шесть часов, но почти наверняка дольше.
Вокруг разреза на халате, на уровне сердца, расползлось небольшое темно-красное пятно. Я уже хотел было расстегнуть молнию, чтобы посмотреть рану под одеждой, но отдернул руку. Пусть этим займется патологоанатом. Я выпрямился и огляделся. Никаких признаков борьбы или какого другого беспорядка не наблюдалось: ящики закрыты, ничего не разбросано. Все как будто сохранялось в должном порядке, за исключением того, что Джейн Огилви была мертва.
– Сукин сын! – произнес я громко и с чувством.
На столе у стены стоял телефон, и я подошел к нему, снял трубку, взявшись за нее носовым платком, и поднес к уху. Раздался гудок. Существовала вероятность, что это параллельный телефон, но, скорее всего, таковым он не являлся – номер на диске отличался от указанного на фамилию Огилви в телефонном справочнике. Я набрал номер, дождался ответа Фрица и попросил его соединить с оранжереей. Послышался голос Вулфа: