– Я уже прогулялся, – сообщил я. – И нашел еще один труп, на этот раз в стадии разложения. Кеннета Реннерта.
– У меня нет настроения на всякую чушь. Иди прогуляйся.
– Вовсе не чушь. – Я отложил газету. – Я позвонил Реннерту, но ответа так и не дождался. Тогда я дошел до его дома, позвонил, и снова никакого отклика. А у меня как раз с собой оказались ключи и резиновые перчатки. Вот я и подумал: вдруг найду что-нибудь интересное, так что зашел и поднялся в его квартиру. Он пролежал на диване с ножом в груди дня три-четыре и до сих пор так лежит. И нож там же. По-видимому, он выпил снотворное в алкоголе перед…
Я умолк, ибо у Вулфа начался припадок. Он сжал правую руку в кулак и принялся колотить ею по столу, и при этом орал. Он кричал что-то на языке, вероятно, том самом, на котором разговаривал в детстве в Черногории и на котором иногда говорил с Марко Вукчичем. Он заходился точно так же, когда узнал об убийстве Марко, и еще по трем другим случаям за несколько последних лет. Фриц, явившийся с пивом, остановился и бросил на меня осуждающий взгляд. Вулф прекратил орать так же внезапно, как и начал, взглянул на Фрица и холодно произнес:
– Унеси назад. Я не хочу.
– Но оно будет…
– Унеси. Я не притронусь к пиву, пока не схвачу эту тварь за горло. И мясо тоже не буду есть.
– Но это невозможно! Я сейчас выдерживаю голубей в сливках!
– Выброси их.
– Подождите минуточку, – запротестовал я. – А как же Фриц, Теодор и я? Ладно, Фриц. Мы пережили потрясение. Я не притронусь к вареным огурцам.
Фриц открыл было рот, затем закрыл, развернулся и вышел. Вулф, все так же опираясь кулаками о стол, потребовал:
– Отчет.
Мне вполне хватило бы шести минут, но я решил, что неплохо бы дать ему время немного успокоиться, и растянул свой рассказ на десять, а по завершении изложения фактов продолжил:
– Хотел бы получить полную цену, без всяких скидок, за две свои догадки: нож взяли в ящике на кухне, Реннерту подмешали снотворное и усыпили, перед тем как заколоть. И у меня имеется еще одна догадка, за которую при оплате наличными я скину пять процентов, но не больше, – что он мертв вот уже восемьдесят часов. Ну, где-то между восьмьюдесятью и восьмьюдесятью пятью. Его убили в среду поздно вечером. После убийства Джейн Огилви Икс направился прямиком к нему. Если бы он отложил это до той поры, когда стало бы известно о ее смерти, Реннерт уж точно держал бы ухо востро и не предоставил бы Иксу возможности подмешать что-то ему в алкоголь. Может, Реннерт подозревал, что Икс убил Саймона Джейкобса, а может, и нет, поскольку никакой связи между его смертью и его обвинением в плагиате трехлетней давности в газетах не проводилось. Но вот если бы Реннерт узнал и о Джейн Огилви, тогда бы точно заподозрил. Черт, да он знал бы наверняка! Поэтому ждать Икс не мог – и не стал. Он отправился к Реннерту якобы обсудить их претензию к Мортимеру Ошину, зная, что Реннерт предложит ему выпить. Мне он предложил, когда я не пробыл у него и трех минут. – Я остановился перевести дыхание, а Вулф разжал кулаки и пошевелил пальцами. – Три замечания, – продолжил я. – Первое: на один вопрос ответ получен – была ли афера Реннерта независимой или же одной из серии Икса. За нас на него ответил Икс. Признаю, делу это никак не поможет, поскольку Реннерт мертв, но зато вносит хоть какую-то ясность, а вам ведь нравится ясность в вещах. Второе: со смертью Реннерта с его претензией к Мортимеру Ошину тоже покончено, и Ошин может захотеть вернуть свои десять штук, а комитет может вас завтра уволить, в то время как наблюдение за Элис Портер обходится в триста долларов в сутки и больше. И третье: ваш обет насчет пива и мяса. Мы не будем придавать ему значения. Вы временно пребывали в состоянии умопомрачения. Дела и без того плохи, а если вы еще будете голодать и умирать от жажды, станет и вовсе невыносимо. – Я поднялся. – Я принесу пиво.