Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни (Мур) - страница 217
Эта форма свободы любопытна – она одновременно увеличивает и уменьшает количество вариантов, доступных человеку. Провозгласив независимость от Англии, Америка объявила себя домом одиноких, свободных людей. Пешие прогулки всегда символизировали это неприкаянное состояние. Торо написал, что только если «ты готов покинуть отца и мать, брата и сестру, жену, ребенка и друзей, чтобы никогда не увидеть их снова, только если ты отдал долги, составил завещание, решил все дела и стал свободным человеком, только тогда ты готов отправиться в путь». Именно этот отказ от всего делает ходьбу освобождающей. Шагая, мы приобретаем больше, имея при этом меньше.
Мы переночевали на поросшей травой обочине в нескольких кварталах от магазина. Я натянул гамак между электрическим столбом и забором из рабицы, на котором висела табличка «Осторожно! Легкие углеводороды». Когда село солнце, над темными заводами зажглись оранжевые и зеленые шары. Над башней в отдалении взвился столб пламени.
На следующее утро мы проснулись под звуки сирен и пение птиц. На траве, гамаке и палатке блестела роса. Летали комары.
– Здравствуй, новый день, – сказал Эберхарт, потягиваясь. – Старый хрыч снова на ногах.
Сначала мы пошли медленно. Он сказал, что ему нужно хотя бы полчаса, чтобы прийти в форму и унять спазмы в спине.
– Каждое утро кажется, что сегодня они не прекратятся, – пояснил он. – Но они все равно отступают.
У очередного нефтеперерабатывающего завода он остановился, чтобы сделать снимок.
– Похоже, он творит собственные облака! – сказал он.
Эберхарт отличался от многих хайкеров, которых я встречал, своей редкой любовью к человеческим средам. Снимая пейзажи, хайкеры в основном стараются сделать так, чтобы в кадр ни в коем случае не попали провода. Но Эберхарт сказал, что стоит только признать, что провода будут на каждом снимке, как фотографии станут гораздо лучше.
Проблема, по его мнению, заключается в том, что хай-керы привыкли разделять жизнь на отдельные сегменты: здесь – природа, там – цивилизация.
– Но стены между этими сегментами воздвигаются искусственно, – отметил Эберхарт. – Мы сами их строим. Если человеку нужно посмотреть на Олимп, чтобы найти гармонию, спокойствие, умиротворение и смысл жизни, значит, жизнь его покинула! Ведь все это есть и на главной улице Сиэтла. Я пытался сломать эти стены, чтобы избавиться от сегментации в собственной жизни и научиться видеть гармонию и радость в чертовых пробках, по которым мы шли вчера.
Эберхарт гордился своим традиционализмом и поразился, когда я сказал ему, что в этом отношении он идет в авангарде философии энвайронментализма. В последние двадцать лет такие представители постмодернистского энвайронментализма, как Уильям Кронон, ниспровергают учения Мьюра и Торо, утверждая, что природа как отдельный от человеческой культуры мир представляет собой не более чем образ, лишенный содержания, а следовательно, и смысла. Кронон считает, что такое разделение не только отчуждает нас от собственной планеты, но и скрывает, что мы, по сути своей, животные, скопления клеток, коллективные и связанные друг с другом живые существа. Все организмы постоянно меняют наш мир таким образом, чтобы он лучше отвечал их нуждам: термиты строят термитники, слоны валят деревья, побеги кудзу оплетают покинутые дома, а пастухи и овцы вместе утаптывают траву. То, что мы называем природой, во многом становится результатом этих мелких изменений и корректировок. Нет ни какой-либо единой сущности, ни первобытного состояния, которое можно выделить и назвать «природой», поскольку природа – это все и ничего.