Меня предупреждали, что овцы Бигеев имеют репутацию «трудной отары», однако, даже когда мы ушли далеко от дома и затерялись среди пересохших русел ручьев, мне они все равно казались вполне вменяемыми (по правде говоря, мне их просто не с кем было сравнивать, поэтому мое мнение нельзя считать объективным). Проведя всю ночь в загоне, они шли очень бодро, и останавливались только для того, чтобы пощипать траву. Ягнята то и дело подпрыгивали, извиваясь в воздухе, как рыбы. Молодые бараны время от времени начинали резвиться и вставать на дыбы, но потом успокаивались и быстро догоняли стадо.
Когда овцы натыкались на тропу, они иногда выстраивались в ряд или, как говорят пастухи, нанизывались друг на друга, и, похлопывая ушами, переходили на бег. Бессмысленная гонка прекращалась, только когда один из лидеров отвлекался на сочную траву и останавливался. Форма стада менялась в зависимости от скорости движения: как только она снижалась, овцы рассредоточивались и выстраивались треугольником, самая широкая сторона которого смотрела вперед. Если овцам попадалась особенно вкусная трава, они переходили на очень медленный шаг и растягивались, словно участники акции протеста, в длинную, сравнительно ровную цепь. Как только скорость возрастала, овцы снова вставали друг за другом. Наблюдая за этими перестроениями, я быстро понял, как и почему появляются овечьи тропы: все дело в скорости.
Однако со временем я стал замечать, что даже двигаясь совсем уж медленно, они все равно сохраняли необъяснимую, даже идиотическую привязанность к тропе. Им нравилось идти по тропе, но только до тех пор, пока она не пересекалась с другой тропой. Если в этот момент я не успевал преградить им путь, они рассеянно сворачивали на новую тропу, вместо того чтобы идти по старой. Похоже, они просто любили ходить по любым тропинкам и их совершенно не интересовало, куда они ведут.
По словам фермера Уильяма Герберта Гатри-Смита, когда домашних овец перевозят на новое место, они сразу начинают протаптывать тропинки, чтобы чувствовать себя как дома. Он наблюдал за этим процессом собственными глазами, после того как в 1882 году приобрел в Новой Зеландии двадцать четыре тысячи акров невозделанной земли, построил там ранчо и начал разводить овец. Оказавшись в незнакомой местности, писал он, овцы первым делом начали «исследовать её и размечать… радиальными линиями, исходящими от основного лагеря». Овечьи тропы разбегались во все стороны, но всегда аккуратно огибали болота, скалы, волчьи ямы и топи. Освоение новых земель не обходилось без жертв: известно, что многих овец «поглотили заболоченные земли». В конечном итоге, тропы, которые приводили к участкам с густой травой, неизменно расширялись, а все бесполезные исчезали. Построение описанных Гатри-Смитом радиальных схем троп является совершенно обычном делом для овец; кстати, расходящиеся веером продавленные в земле дороги, или, как их еще называют, «полые дороги», появились в Месопотамии уже в Бронзовом веке и сохранились до сих пор.