— Здесь кровью листва забрызгана… Высекли. Скорее всего, кнут для нгутов.
— Нам надо торопиться. Пока есть шанс отбить их, — стиснув кулаки, как можно более отчуждённо подогнал Ланакэн и первым пошагал дальше. Однако вскоре Тиннарис внезапно свернул в сторону от тропы и раздражённо сообщил:
— А мальчишка боевой! Пробовал бежать! Его опять высекли!
— Думаю, не только высекли, — одними губами отметил бывший земледелец из Тову и чуть громче уточнил: — Он не бежать думал, а покончить с собой. Фермерские плавать не умеют. А там обрыв и камни… Слышно отсюда хорошо. Туда и кинулся.
Беловолосый Крушитель прислушался и кивнул. Вода шумно бурлит, преодолевая пороги.
— А почему третьего не трогают? — неловко озвучил своё любопытство, показавшееся неуместным, Раст.
— Скорее всего, он в некотором оцепенении от увиденного. Не привлекает излишнего внимания. И клейма нет, — задумчиво предположил герцог. И они снова шли, не сводя взора с чащи, постепенно раскрывающей им тайну страшного похода преследуемых. Солнце уже клонится к ветвям, окрашивая пространство в бронзу. Дневные звуки постепенно начинают стихать. Редкие облака зарумянились от волнения перед открывающимся им сверху видом на людские страсти, кроны растворились в тенях, превратившись в сгустки сумрака. Пробуждаются ночные насекомые, покрывшие некоторые кусты гирляндами огоньков. Вторя им, в вышине отзываются звёзды, разукрашивающие весь полог небосвода яркими огнями. Но цель похода не позволяет расслабиться, любуясь зрелищем, и остановиться. А вскоре мирные шёпоты ночи прорезал внезапный истошный крик. Оказывается, осталось недалеко. Приходится бороться с желанием сорваться в бег, стремясь приблизиться к отчаянно страдающему существу. Но надо остаться невидимыми и неслышными. Теперь почти совсем не общаются, остерегаясь привлечь неуместное внимание. И вот… Сквозь ветви деревьев заблестел свет. Долетают отзвуки речи, чему способствует замерший воздух. Практически превратившись в ночных духов, человеческие воины крадутся к опушке небольшой поляны. На самом краю освещённого круга лежат двое связанных. Один подозрительно неподвижен, а второй сидит и смотрит в направлении костра, будто завороженный. В нём без труда угадывается крестьянин: жилистый мужчина немногим старше двадцати никак не походит на несколько округлых представителей стада. Судя по облику, его охватил спасительный в его положении ступор, вызванный чудовищностью наблюдаемых в течение всего дня событий. И тут Ланакэн заметил третьего.
— Не слишком ли жесток ты с ним, Дарриал? — несмело озвучил свою неприязнь к происходящему молодой кандидат, однако старший товарищ лишь зло усмехнулся.