— А потом я поехал за тобой, — заметил Корин.
Стефи нервно засмеялась.
— Но кто? — отрывисто спросила она скорее саму себя, нежели Корина. — Отголоски старого или…
Корин пожал плечами.
— Не знаю, любимая. Ни малейшего представления.
— Но как только мы приедем домой…
Корин задумался, он не слушал ее больше. С заднего сиденья он достал замшевую куртку и велел Стефи накинуть ее — она мерзла в легком платьице.
Никаких иллюзий у Корина не было. Один, без помощи и поддержки, не владея информацией и не имея даже догадок о подоплеке покушения, он не мог противостоять внезапно обрушившейся на него силе. И в Париже вряд ли кто мог помбчь ему! Он был не слишком общителен, круг знакомых ограничивался сослуживцами по «Радио Европа», но эти люди никоим образом не годились. О полиции не возникало и мысли. Погрузиться в трясину официального расследования, оказаться в положении подозреваемого невесть в чем, окруженного недоверием со всех сторон — значило наверняка погубить себя и, может быть, Стефи.
И тут Корин вспомнил об Эпилгейте.
— Нет, любимая, — сказал Корин, прерывая Стефи на полуслове. — Домой мы не поедем.
— А куда?
— К моему другу, он живет в отеле «Лион». Какое-то время тебе придется побыть у него. Не беспокойся, это ненадолго.
— Ненадолго…
Корин со вздохом представил полукруг бутылок шампанского на столе в их доме, золотые часики «Картье», купленные для Стефи, букет бледных роз, тщательно подобранный и перебранный им.
Держась за руки, они вошли в подъезд «Лиона», залитый светом реклам. В холле никого не было, если не считать прикорнувшего на диване сомнительного персонажа, сморенного дозой наркотика.
Минуя лифт, Корин и Стефи поднялись по лестнице на третий этаж. Как-то Эпилгейт отреагирует на их ночной — вернее, раннеутренний визит?
Перед дверью номера 300 Корин в недоумении остановился, отстранил Стефи и прислушался.
Дверь против ожидания была приоткрыта, и вертикальная полоска желтого света виднелась в щели.
Но в номере господствовала тишина. Корин собрался было постучать, но передумал и толкнул позолоченную ручку. Дверь медленно отворилась.
Корин, а за ним Стефи вошли в освещенную гостиную.
Майор Александр Эпилгейт сидел лицом к ним в глубоком кресле у низкого столика, заваленного журналами. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться, что он мертв — посередине лба майора зияло темное отверстие, из него на переносицу текла коричневатая струйка крови. Но майор находился в комнате не один.
В дальней углу возле телевизора стоял худощавый молодой человек лет тридцати в джинсах и ковбойке, с густой копной каштановых волос и испуганными серыми глазами. С полминуты Корин и незнакомец пристально и молча изучали друг друга.