Генрих живо оборачивается: а что, если в следующее воскресенье я пойду с вами? Что, если я переоденусь? Простолюдинам такое придется по нраву, разве нет? Иногда король должен показать себя своим подданным, не так ли? Будет весело, правда?
Вряд ли, думает он про себя. Он не готов поручиться, но на миг ему кажется, что в глазах Генриха блестит слеза.
– Тогда мы обязательно выиграем, – утешает он короля, словно малое дитя. – И виноторговцы заревут, как медведи.
Накрапывает, они скрываются под спасительными кронами. Тень падает на лицо Генриха. Нэн грозится уйти от меня, говорит король, твердит, что свет не сошелся на мне клином, что ее молодость проходит.
Норфолк, в страхе, последняя неделя октября 1530 года:
– Этот малый, – герцог грубо тычет большим пальцем в Брэндона, вернувшегося ко двору, что неудивительно, – несколько лет назад на турнире чуть не отправил короля на тот свет. Генрих поднял забрало – одному Богу известно зачем, но такое случается. А он возьми да и направь копье в шлем: трах! – копье раскололось, и осколки прошли в дюйме – только вообразите, в дюйме! – от глаза.
Увлекшись показом, Норфолк ушиб правую руку, морщится, но продолжает с прежним пылом:
– А вот еще: год назад Генрих следует за своим соколом, местность с виду ровная, а на деле кругом овраги да ямы – Генрих берет шест, хочет перепрыгнуть канаву… Чертов шест ломается! И вот уже его величество, не удержавшись, падает ничком в грязь, и если бы слуга его оттуда не вытащил, представить страшно, джентльмены, что могло случиться!
Один вопрос разрешился. Если король в беде, можно его поднимать. Выуживать из канавы. Или откуда случится.
– А если он умрет? – вопрошает Норфолк. – Сгорит в лихорадке, упадет с лошади и сломает шею? Кто тогда? Его бастард Ричмонд? Ничего не имею против, славный малый, да и Анна сказала, надо женить его на моей дочери Мэри. Анна умна, говорит, пусть Говарды будут везде, куда упадет взгляд его величества. Ричмонд устраивает меня во всем, кроме того, что рожден вне брака. Спросите себя: может ли он царствовать? Как Тюдоры добыли корону? По праву рождения? Нет. По праву силы? Именно так! С Божьей помощью они выиграли битву. У старого короля был кулак каких поискать и большая амбарная книга, куда он записывал обиды. А слышали вы, чтобы он кого-нибудь простил? Да никогда! Вот, господа, пример для правителя.
Норфолк поворачивается к слушателям: членам королевского совета, придворным и камергерам; к Генри Норрису, его другу Уильяму Брертону, королевскому секретарю Гардинеру и неизвестно как затесавшемуся среди знати Томасу Кромвелю: