– А на что бы он жил? – спросил Лакло.
Шарль-Алексис рассмеялся:
– Все эти литераторы и прочие, они знают друг о друге столько, что могли бы жить шантажом. Разве не так, Камиль? Их останавливает только страх, что сами они так же уязвимы для шантажистов.
– Вы втянули меня во что-то такое… – На секунду Петион даже протрезвел. Он приложил ладонь ко лбу. – Если бы я мог рассуждать об этом, не кривя душой.
– Если нельзя мыслить прямолинейно, – сказал Камиль, – попробуйте другой способ.
Петион сказал:
– Как тяжело сохранять хоть какую-то… чистоту.
Лакло налил ему еще вина.
– Я хочу издавать газету, – сказал Камиль.
– И кого вы видите своим покровителем? – мягко просил Лакло. Ему нравилось, когда люди признавались, что им не обойтись без герцогских денег.
– Герцогу повезет, если я возьму его деньги, – сказал Камиль, – когда вокруг столько желающих. Возможно, мы нуждаемся в герцоге, вопрос в том, насколько сильнее герцог нуждается в нас?
– Если только во всех, вместе взятых, – ответил Лакло ему в тон. – Лично в вас – нет. Каждый из вас может хоть сейчас прыгнуть с Нового моста и утопиться. Мы любому найдем замену.
– Вы так считаете?
– Да, Камиль, я так считаю. А вы слишком много о себе воображаете.
Шарль-Алексис наклонился и положил руку на плечо Лакло.
– Полегче, старина. Может быть, сменим тему?
Лакло недовольно сглотнул и дальше сидел молча, оживившись, только когда де Силлери начал рассказывать истории о своей жене. Фелисите хранит под супружеским ложем стопки заметок. Иногда, говорил де Силлери, она начинает шарить рукой под кроватью, пока ты сверху и вовсю стараешься доставить ей наслаждение. Неужели это никогда не смущало герцога, как неизменно смущает его?
– Ваша жена всем наскучила, – сказал Лакло. – Мирабо утверждает, что он с ней спал.
– Весьма возможно, – ответил де Силлери. – С кем он только не спал. Впрочем, теперь она присмирела и с большим удовольствием устраивает чужие романы. Мой бог, мог ли я подумать… – Он на мгновение погрузился в раздумья. – Мог ли я вообразить, что женюсь на самой начитанной сводне в Европе?
– Кстати, Камиль, – заметил Лакло, – Агнес де Бюффон без ума от вашего последнего памфлета. Это литература. Она считает себя знатоком. Нужно будет вас свести.
– А еще с Грейс Эллиот, – сказал де Силлери, и они с Лакло рассмеялись.
– Они съедят его живьем, – заметил Лакло.
На рассвете Лакло открыл окно и навис над городом изящным торсом, ловя ртом королевский воздух.
– Во всем Версале нет таких пьяниц, как мы, – воскликнул он. – Позвольте заявить вам, мои пираты, будет и на нашей улице праздник, Филипп спляшет под нашу дудку, ничего, ничего, август, сентябрь, октябрь.