Робеспьер выглядел осунувшимся и озабоченным, его бледная кожа отливала желтизной. Он нерешительно подтянул к себе стул и сел напротив Камиля.
– Вы плохо спите? – спросил Камиль.
– Особенно в последние дни. Мне снятся кошмары, а когда я просыпаюсь, мне трудно дышать. – Он осторожно приложил руку к грудной клетке, с ужасом думая о предстоящем лете, удушающем одеяле стен, улиц и общественных зданий. – Я хотел бы иметь здоровье покрепче. Мой распорядок испытывает меня на прочность.
– Может быть, откроем бутылочку и выпьем за славную кончину?
– Нет, спасибо. Я и так пью слишком много, – извиняющимся тоном промолвил Робеспьер. – Нужно перестать хотя бы после обеда.
– Я бы не назвал это послеобеденным временем, – сказал Камиль. – Макс, что с нами будет?
– Двор найдет нового советчика, а Национальное собрание – нового хозяина. Он был их хозяином, ибо по натуре они рабы – по крайней мере, так бы сказал Марат.
Робеспьер придвинул стул на пару дюймов ближе. Они понимали друг друга с полуслова, только они вдвоем.
– Барнав возвысится, хотя ему далеко до Мирабо.
– Вы ненавидели Мирабо, Макс.
– Нет. – Он быстро поднял глаза. – Это не ненависть, ненависть мешает судить здраво.
– Я никого не сужу.
– Не судите. Поэтому я и пытаюсь вас наставлять. Надо судить события, не людей. Вы слишком привязались к Мирабо. Для вас это было опасно.
– Да, но он мне нравился.
– Понимаю. Я признаю, он был щедр к вам, придал вам уверенности в себе. Я почти уверен, что он хотел стать вам отцом.
Господи, подумал Камиль, неужели ты воспринимал наши отношения в этом свете? Сомневаюсь, что я испытывал к Мирабо сыновние чувства.
– Среди отцов встречаются такие мошенники.
Мгновение Макс хранил молчание, затем сказал:
– В будущем нам придется заводить отношения с оглядкой. И если придется рвать связи… – Он замолчал, осознав, что случайно проговорился.
Некоторое время Камиль молча смотрел на него:
– Вижу, вы заглянули не ради того, чтобы поговорить со мной о Мирабо. Я могу ошибаться, но что-то подсказывает мне, вы пришли признаться, что не намерены жениться на Адель.
– Я не хочу никого обижать. Однако вы правы, я пришел ради этого.
Робеспьер отвел глаза. Какое-то время они сидели молча. Вошла Жанетта, улыбнулась и зажгла лампы. Когда она вышла, взбешенный Камиль вскочил:
– Вы поступили дурно.
– Это трудно объяснить. Минуту терпения.
– Я должен буду ей сказать?
– Я на это надеюсь. Я понятия не имею, как объяснить ей. Вы должны понять, мне кажется, я совсем не знаю Адель.
– Вы знали, что делали.
– Не орите на меня. Нет никаких договоренностей, ничего не решено. И это больше не может продолжаться. Чем дальше, тем хуже. На свете достаточно кандидатов в мужья куда лучше меня. Я даже не понимаю, как все началось. Как я могу жениться?