– Чушь не мели.
– Он служил в армии еще до фашистского мятежа, – комиссар хлопает себя по нагрудному карману, оттопыренному записной книжкой. – По моим данным – в морской пехоте.
– И что с того? – Ланда сигарой показывает на своего заместителя. – Вот он тоже был офицером старой армии, однако же теперь – с нами.
– И тем горжусь, – подтверждает майор.
Но Русо не слушает. Морщины на переносице подчеркивают упрямое выражение его лица.
– Баскуньяна не коммунист. В нашей бригаде только он один командует батальоном, не будучи коммунистом.
– Ну и что? – отвечает Ланда. – Он – социалист.
– Если он ближе к сторонникам Ларго Кабальеро, чем Негрина и Прието, для меня это – отягчающее обстоятельство.
– А для меня – нет.
– А для меня – да.
Подполковник глядит на него скептически:
– Да откуда ты знаешь?
– Мне по должности положено знать такое.
– То ли знать, то ли воображать, – мрачно отвечает Ланда, прищелкнув языком.
Русо отбивает этот выпад:
– Когда речь идет о преданности делу Республики, воображать не приходится.
Карбонелль пытается внести примирительную ноту:
– Баскуньяну назначили на эту должность Модесто и Тагуэнья[40]. А уж таких коммунистов еще поискать.
– Так-то оно так… Но смотри сам – ему под начало дали самый что ни на есть сброд: там каждой твари по паре – сомнительные людишки из ПОУМ, откровенные предатели-анархисты, перекрасившийся мелкобуржуазный элемент или просто проходимцы без роду и племени… Они тебе навоюют. Мудрено ли, что не продвинулись на высоте ни на пядь.
– Ты преувеличиваешь, – возражает Ланда.
– Черта с два я преувеличиваю.
Сняв очки, он протирает их мятым платком. Без них его выпуклые глаза кажутся еще холодней и опасней. От какой-то внезапно пришедшей в голову мысли зрачки их вдруг суживаются.
– И вдобавок они остались без политкомиссара. Это что – случайно так вышло?
Ланда истомным вздохом показывает, что беседа ему надоела. Потом, снова почесав живот, косится на Пато – она тут явно лишняя – и вновь поворачивается к комиссару:
– Послушай… К чему эти домыслы?
– Никаких домыслов! – ледяным тоном отвечает Русо. – Кабреру убили. И это объективный факт, а не домысел.
Ланда прикусывает кончик сигары:
– Франкисты застрелили.
– Или не франкисты.
– Это огульное обвинение… Батальон понес большие потери. В числе убитых оказался и комиссар.
Русо, поглядев очки на свет, снова водружает их на нос. И смотрит на Пато так, словно только что заметил ее присутствие. А та, смущенно опустив глаза, надевает гарнитуру, перебирает штекеры.
– Потери меня не волнуют, – отвечает комиссар. – Как сказал – и совершенно правильно сказал – товарищ Сталин…