Хинес Горгель понимает чувства своего командира. Он и сам страстно хотел бы отдохнуть – уснуть или умереть.
С вершины западной высоты Пепе майор-ополченец Гамбо Лагуна наблюдает за атакой Четвертого батальона на восточную высоту Лола. Командир батальона Островского, прижав к глазам окуляры русского бинокля, наводит его на склон, поднимающийся от сосняка. Дистанция – почти четыре километра, однако на желтовато-бурой поверхности отчетливо видны клубы пыли от разрывов и оранжевые высверки вспышек. Звуки, приглушенные расстоянием – надо напрячь слух, чтобы услышать, – время от времени перебиваются другими, поближе: вдруг то и дело начинается ружейная трескотня, многократным эхом раскатывающаяся по окрестностям городка, который стоит как раз в створе двух высоток, – это франкисты, отступив через оливковую рощу, продолжают сопротивляться в Апаресиде.
– Баскуньяна не оставляет своих усилий, – замечает Гамбо.
И передает бинокль своему заместителю Симону Сериготу, предлагая взглянуть и ему. Капитан обстоятельно разглядывает далекую высоту.
– Сильно вперед продвинулись, – говорит он с довольным видом.
– Похоже на то.
– На этот раз, надеюсь, получится.
– Дай-то бог…
Рядом с ними комиссар батальона Рамиро Гарсия, заложив большие пальцы за ремень, грызет мундштук погасшей трубки. Потом вынимает ее изо рта:
– Эй, дайте и мне глянуть.
Серигот протягивает ему бинокль, и комиссар нетерпеливо вертит колесико настройки, наводя на фокус. И говорит с улыбкой:
– Разрывы-то как высоко, а? И как густо.
– Бой идет уже на самом хребте.
– Замечательно! – Гарсия возвращает бинокль. – Наконец-то Четвертый показал себя.
– А ведь мы тебе говорили: не по вине Баскуньяны они топтались на месте. Он молодец. Делает что может, с тем, что у него есть.
– Да уж, бычки ему попались бракованные. Проку от них на корриде мало.
– Бракованные или нет, а добрались почти до самой вершины. – Серигот замолкает на миг и добавляет насмешливо: – И представь, обошлись покуда без политкомиссара, который дергал их за яйца.
Гарсия предупреждающе поднимает руку с трубкой и бурчит с деланой суровостью:
– Не начинай, товарищ.
Покуда комиссар и заместитель пикируются, Гамбо вешает на шею ремешок бинокля и задумчиво оглядывает собственные позиции. До сих пор, думает он, все было сделано как нельзя лучше: 1-я рота его батальона в преддверии наиболее вероятного исхода боя – победы республиканцев – и предупрежденная насчет самого опасного поворота – контратаки франкистов – окопалась, уж как смогла, на склонах и на хребте Пепе, имея за спиной городок. Грунт каменистый, окопы полного профиля не выроешь, и потому бойцы выскребли в земле неглубокие стрелковые ячейки либо использовали рельеф местности и соорудили из камней брустверы. 2-я рота остается в резерве, сидит в тени фиговых и ореховых деревьев на обратном скате высоты, укрепилась там благодаря глубокой балке, пересекающей дорогу под деревянным мостом и проходящей возле кладбища, что позволяет взаимодействовать с окопавшейся там 3-й ротой. Таким образом, 437 бойцов батальона Островского занимают весь правый фланг Кастельетса: у пулеметов отличные сектора обстрела, минометы, спрятанные в балке, накрывают всю передовую до виноградников, тянущихся на северо-запад.