– Ну, выкладывай.
Владимир, сняв пилотку, проводит ладонью по светловолосой стриженой и влажной голове:
– Машинка раскалилась от беспрестанной стрельбы. А воды нет. Так что им пришлось помочиться в кожух для охлаждения… А если целый день не пить да потеть, маловато выйдет.
Пардейро вздыхает облегченно:
– Патронов-то достаточно?
– Пока хватает, – сержант надевает пилотку, высовывает голову, оглядывает местность и без суеты прячется за бруствер. – Я смотрю, красные еще пододвинулись?
– Похоже на то.
– Те, которые атакуют с западной высоты, дальше не пойдут: пулемет не даст им подняться – как залегли, так и лежат. А вот те, что наступают от оливковой рощи, снова уже метрах в двухстах.
– Самое малое, – прикидывает Пардейро.
– И продвигаются, насколько я вижу. Медленно, но неуклонно. Через минуту-две кинутся в атаку.
– Все так.
От близкого разрыва оба снова пригибаются. Встает туча земли и камней, переламывается ствол миндального дерева, и еще зеленые орехи летят во все стороны, как пули.
– Еще слава богу, что Атилано не подтянули… – ворчит Владимир. – Лупят только из минометов.
Лейтенант молча кивает. Русский ощупывает нагрудный карман, достает мятую пачку «Тре стелле». Там всего одна сигарета. С сомнением поглядев на нее, он со вздохом – ничего, мол, не попишешь – кладет пачку на прежнее место.
– Господин лейтенант, с вашего позволения… Хочу кое-что сказать… Дадите минутку?
– Ну конечно.
Русский, поколебавшись еще немного, наконец решается:
– Я в Легионе с Тицци-Аццы, еще когда генерал Франко командовал моей 1-й ротой. А до этого я был на Великой войне, потом служил в кавалерии, воевал с большевиками… Так что кое-чего повидал.
– Ну и?
Две пули, прожужжав мимо, ударяют в стену скита. В ближайшем окопе поднимается во весь рост один из легионеров и, широко размахнувшись, бросает в сторону красных гранату «Ото-35». И прежде чем лейтенант успевает выругать его, голову из траншеи высовывает сержант.
– Далеко же, мать вашу! – орет он. – Кто будет без команды гранаты кидать или стрелять, пожалеет, что на свет родился! Беречь боеприпасы! Еще понадобятся!
Скрывшийся в окопе легионер что-то отвечает, но слов не разобрать. Наверно, отпустил какую-то шутку, потому что раздается дружный смех.
– Ну, в общем… – чуть раскосые светлые глаза сержанта смотрят на Пардейро нерешительно. – В самом деле можно сказать все как есть?
– Можно. Только покороче.
– Не беспокойтесь… Я хотел только сказать, что когда вы пришли сюда – такой… такой…
– Юный? – с улыбкой подсказывает лейтенант.
Узкие славянские глаза почти исчезают меж сощуренных век.