Он снимает замок с затвора, забрасывает его подальше; сорвав с плеча автомат, продырявливает кожух. А потом, пригибаясь, без лишних слов хватает Рафаэля за руку и тащит его прочь, мимо танка и убитого паренька в каске, к реке.
Горят кустарник и сухая трава, подожженные снарядами, нестойкое пламя стелется невысоко над землей, покрытой пеплом, и в сероватом облаке дыма рвутся патроны в подсумках убитых. Сквозь эту завесу Панисо видит слева от себя смутные сгорбленные человеческие фигуры – они приближаются, – а вглядевшись, с тревогой различает зеленовато-серый цвет обмундирования и тюрбаны на головах. Мавры – метрах в двадцати-тридцати. Резко остановившись, он расставляет ноги для устойчивости и вскидывает автомат.
– Бегом! – кричит он Рафаэлю. – Живей давай!
И выпускает две очереди – короткие, экономные, – однако вскоре слышит металлический щелчок спускового крючка: патроны кончились. На бегу он сбрасывает пустой магазин, вставляет снаряженный. Еще немного – расстреляю и этот, думает он. Снова останавливается, снова стреляет, снова бежит. Плавающие в дыму силуэты останавливаются, пригибаются, исчезают. Панисо, мчась за Рафаэлем, замечает, что парнишка не бросил винтовку, а по-прежнему держит ее в руках. Молодчина, думает подрывник. Вот ведь молодчина какой.
Снова – на этот раз справа – возникают силуэты врагов. Рафаэль замечает их первым, останавливается и, припав на колено, стреляет снова и снова. Панисо, пробегая мимо, хлопает его по спине:
– Ходу, ходу! Больше не останавливайся.
Позади он слышит его шаги. Снова фигуры справа и слева: если бы не дым, франкисты давно расстреляли бы их обоих. Слышны выстрелы и крики, жужжат шальные пули. И Панисо внезапно, нырнув в неглубокую лощину и выбравшись наверх, оказывается почти на самом берегу. Оборачивается подбодрить Рафаэля и видит, что тот замедлил бег и хромает. И винтовки в руках уже нет – обеими ладонями он сжимает бедро, силясь унять кровь, которая сочится из раны и уже пропитала брючину.
Не повезло, думает Панисо. Фашисты наседают, парню не выбраться. И ему тоже, если промедлит.
– Сочувствую.
То ли он произнес это, то ли только подумал. Бросается прочь. И слышит за спиной умоляющий голос:
– Не бросай меня, дед! Не бросай!
Панисо резко останавливается, словно получил оплеуху. Трясет головой, трет лицо ладонью в нерешительности. На миг перед глазами возникает лицо Пако Ольмоса – старый друг недоволен им. Его спешкой.
– Ах, да в лоб вас всех драть! – восклицает он.
И, безропотно принимая все, что преподнесет ему судьба, он закидывает за спину автомат, поворачивается и бежит выручать Рафаэля.