После Мартона Кабинетом овладели жильцы совершенно другого рода. Милиционер Саша, родом из Краснодара, получил жилплощадь по службе и прописал тут же свою жену Валю, лимитчицу с фабрики. Был с ними и какой-то заброшенный синюшный мальчишка, слонявшийся по коридору (к тому времени малую гостиную разгородили, и образовался коридор), пока его родители общались между собой. Общение это обычно начиналось пьянкой, переходящей в любовь, а заканчивалось непременно дракой. Саша начинал «учить» свою жену (на что, видимо, имел веские причины). Валька орала благим и неблагим матом, била посуду, вырывалась нагишом в коридор, где начинались гонки до кухни, до ванной – и обратно… Сашу скоро за пьянство прогнали со службы; Валька спилась и пошла в проститутки. Когда за ней приходила милиция, она запиралась в уборной или хватала на руки ребёнка; в таких позициях осуществлять задержание запрещает закон, и милиция уходила ни с чем.
В конце концов против Валентины объединились все жильцы Квартиры. Дошло до суда; выселили Валентину, а вслед за ней сгинул и пьяненький Саша (к маме в Краснодар уехал; там его, кажется, зарезали). Мальчонку отправили к родне в Вологодскую деревню. А Кабинет ещё трижды заселялся новыми жильцами. Был тут Славик из Сочи, ресторанный официант, любвеобильный настолько, что возле коммунального телефона, по которому он часами, сидючи, беседовал со своими возлюбленными, на стене образовалось огромное жирное пятно. Была ярославская старушка (говорила на «о», по-деревенски) семидесяти лет, однако при любовнике – важном Израиле Лазариче с золотыми зубами. Всякое было в Кабинете.
В противоположность его бурной судьбе бывшие Комнаты Наследника обзавелись исключительно стабильными жильцами. В двадцать четвёртом году (мой дед ещё тогда не был женат на моей бабушке) там обосновалась супружеская пара: Давыд Александрович Зильбер, сокращённо Додя, из интеллигентных псковских евреев, и его супруга, Нина Ивановна, дочь православного священника. Нина Ивановна дольше других прожила в Квартире и к семидесятым годам стала в её стенах чем-то средним между домовым и бабой-ягой. Сгорбленная, хромоногая, с бесконечным запасом всевозможных историй житейско-нравоучительного характера, которые она любила повествовать, готовя что-то на кухне у стола или шаркая по коридору… Додя служил предметом её вечной гордости – именно за то, что он профессор и что у него родня. Старшим братом Доденьке приходился известный микробиолог Лев Зильбер, автор вирусной теории рака, а младшим – знаменитый писатель Вениамин Каверин (подлинная фамилия которого – Зильбер). Свояком Зильберам доводился Юрий Тынянов, и этим тоже чрезвычайно гордилась Нина Ивановна, не упуская случая напомнить всем на коммунальной кухне о непреходящем историко-культурном значении повестей «Кюхля» и «Подпоручик Киже».