И ещё моя мать вспоминала, как различали по звуку бомбы, мины и снаряды. Мины – те летали с противным сверлящим визгом и шлёпались, разбрасывая острые, как бритва, осколки. Бомбы выли по-разному: фугасные или зажигательные, дальние или ближние. Самолёты тоже определяли по звуку – наши или немецкие, бомбардировщики или разведчики. Эту азбуку знали наизусть и взрослые, и дети. Если бомбили слишком сильно, Верочка пряталась за шкаф. Как-то Вера Александровна пришла с работы домой, только что бомбёжка отгремела, а дочери нет. Стала искать, смотрит – та за шкафом стоит, тихо-тихо, не шелохнётся.
Из записной книжки моей бабушки, Веры Александровны Иконниковой-Галицкой:
«11 декабря 1942 г. Вышла [с места работы, больницы им. Володарского – А. И-Г.] в начале пятого […]. Неспокойно. Слышны снаряды. Тревожно на сердце. Чьи снаряды – непонятно. Доехала до [Московского] вокзала. Пошла пешком по Греческому. Около школы стоят трамваи. Темно, грязь. Только успела завернуть под арку нашего двора, как раздался разрыв, посыпались стёкла. С ужасом думаю о маме и Верочке – живы ли? Взбегаю по лестнице – ещё разрыв. Мама и Верочка стоят в коридоре. Уже часа два – обстрел района. Я удачно проскочила во время перерыва. Простояли до восьми часов. Обстрел был очень сильный. Попало в дом по улице Красной связи [Виленский пер. – А. И-Г.], в дом на Восьмой Советской (сосед нашего) и в дом № 12 [по Греческому пр.; все три дома расположены рядом – А. И-Г.]. Вошли в комнату. Холодно. Вылетели стёкла в первых рамах во всех окнах. На второй день нашли осколки [снарядов] в комнате. Один осколок [попал] так, что отлетела ножка у столика. Другой осколок пробил насквозь крёстнин буфет, ведро и застрял в рукомойнике. В этот день, оказывается, снаряд попал в трамвай, угол Невского и Литейного. Много раненых, убитых. После мне довелось слышать, что из 65 человек осталось 15».
Без даты (по-видимому, середина января 1943 г.). «В конце декабря, в двадцатых числах, к нам в дом попало три бомбы. В эти дни были частые тревоги. 25-го/XII меня тревога застала у Технологического в 7 ч. 15 м. […]»
Начало февраля 1943. «27-го вечером легли около 11 часов. Ночью были разбужены сильным толчком. Казалось, что вот-вот [раз]рушится стена. Прижала покрепче Верушку. Зенитки сильно стреляют, гул самолёта. Встала. Зажгла свет и просидела до 4 ч. утра. Мама оделась тоже, но не вставала. Коля проснулся, сказал “Здорово!” и предпочёл снова заснуть. Верочка, к счастью, не проснулась. Утром выхожу (на службу) – парадная вся в стёклах. Очень холодно. Стёкла везде побиты. На первом дворе груда мусора и разрушения большие. Говорят, что бомбы упали на первый, третий и четвёртый двор (наш – второй –