«…В Варьете после всего этого началось что-то вроде столпотворения вавилонского. К Семплеяровской ложе бежала милиция, на барьер лезли любопытные, слышались адские взрывы хохота, бешеные крики, заглушаемые золотым звоном тарелок из оркестра» (Булгаков).
«– Оркестр, музыку!!! – кричал Агассиц, едва сознавая, что делает» (Грин).
«…Кот выскочил к рампе и вдруг рявкнул на весь театр человеческим голосом:
– Сеанс окончен! Маэстро! Урежьте марш!!» (Булгаков).
Правда, сцены в «Варьете» и в цирке «Солейль» выдержаны в разных тональностях. У Булгакова всё покрыто подвижной пеленой коварной иронии; Грин здесь и повсюду в романе совершенно серьёзен. В его авторской интонации слышится трагизм; повествование мало помалу приобретает характер мистерии. И как в классической мистерии совершается жертвоприношение героя, так в финале гриновского романа герой погибает, принесённый в жертву великой и несбывшейся мечте человечества.
Великое Несбывшееся – вот что проходит тайным, незримым персонажем по краю сцены «Блистающего мира».
И есть в этом романе эпизод настолько необычный для советской литературы, что при издании романа отдельной книгой его попросту выбросили. Руна, одна из двух главных героинь повествования, в итоге – виновница гибели Друда, приходит в церковь, и вот:
«…увидела она, сквозь золотой туман алтаря, что Друд вышел из рамы, сев у ног маленького Христа. В грязной и грубой одежде рыбака был он, словно лишь теперь вышел из лодки <…>. Пришедший взял острую раковину с завёрнутым внутрь краем и приложил к уху. «Вот шумит море», – тихо сказал он. «Шумит… море»… – шепнуло эхо в углах. И он подал раковину Христу, чтобы слышал он, как шумит море в сердцах».
Младенец Христос – собеседник летающего человека.
Летать для нас, человеков, – всё равно что ходить по поверхности морских вод. Так же невозможно телу – как необходимо духу.
«В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу…» (Евангелие от Матфея, 14: 25–29).
От «Блистающего мира» прямой путь к «Бегущей по волнам».
В 1924 году супруги Грин (они оба выбрали эту фамилию-вымысел) переехали из Петрограда (тоже поменявшего имя, ставшего Ленинградом) в Крым, в Феодосию. Сначала снимали комнату, а с осени перебрались в квартиру, тоже съёмную, но просторную, четырёхкомнатную, на Галерейной улице, где прожили втроем – вместе с матерью Нины Николаевны – четыре с половиной года. Сейчас в этом доме музей Грина.