— Суперменом? — делая вид, что не расслышал, переспросил Фадеичев.
— Я сказал: «современным»!
— А мне послышалось, суперменом.
Все опять засмеялись.
— Главный инженер целиком отдает себя заводу… У него даже нет времени на личную жизнь.
— Ну, это вы, товарищ Сабов, явно преувеличиваете! — заявил Фадеичев.
— Не перебивайте меня, пожалуйста, Александр Юрьевич, я сам собьюсь, — покраснел Сабов.
— Жмите дальше.
— О главном инженере я уже сказал. Теперь о Злотникове. Лева такой талантливый, просто ужас! Никогда не знаешь, что он еще придумает. У него не голова, а… атомный реактор. И никогда не задается, тихий, скромный, добрый. А как любит своих малышей! А жена… Таня. Я с ней мало знаком. Один раз танцевал в заводском клубе на Новый год. Она мне показалась славной. Я бы гордился своей женой, если бы она написала такое хорошее, умное и искреннее письмо в мою защиту.
— И инфаркт — это тоже прекрасно? — снова не удержался от реплики Фадеичев.
Беловежскому показалось, что он угадывает мотивы поведения своего зама.
О том, что между, новым директором и главным инженером нет ладу, на заводе знали, конечно, все. И о безобразной сцене в директорском кабинете, когда Хрупов в ответ на упрек Романа Петровича швырнул ему в лицо деньги, тоже, без всякого сомнения, было известно. Поэтому перед нынешним заседанием партбюро многие ожидали, что Беловежский не упустит случая свести счеты с непокорным. Фадеичев в этом, по всей видимости, был уверен. Может быть, поэтому он так непримирим к Хрупову?
За последние месяцы между директором и его замом сложились особые отношения. Беловежский чувствовал: в этом невысоком, и, казалось, неторопливом человеке таятся ясный ум и огромная нерастраченная энергия. Собственно говоря, Фадеичев тратил эту свою энергию как только мог — трижды был женат, защитил диссертацию, писал экономические статьи в московские журналы, читал лекции в местном политехническом институте. Но все равно нерастраченного горючего еще имелось много, до дна было далеко.
Сделав Александра Юрьевича своим советчиком и наперсником, Беловежский вызвал у него новый, может быть, последний взрыв творческой энергии. Фадеичев то и дело давал ему умные советы, вносил дельные предложения. Он многое сделал, чтобы помочь заводу натянуть недостающие проценты к годовому плану.
Но долго это длиться не могло! Беловежскому было ясно: пора вводить в действие новые мощные факторы, с протяженным во времени эффектом, обеспечивающие успех на долгие годы вперед. Интересно, понимает это Фадеичев или нет? Иногда Роману Петровичу казалось, что Александр Юрьевич слишком увлекается тактикой в ущерб стратегии. Сейчас, например, он больше всего хлопочет о том, чтобы добиться осуждения Хрупова, принести, так сказать, на подносе голову главного инженера директору и тем самым заслужить его одобрение.