Игорь подумал, что, если Витюха тоже полезет к нему с соболезнованиями, он не выдержит. Но Витюха не полез, а молча стал расставлять на столе разноформатные, в трещинах, тарелки.
— Вы любите, Игорь, романсы? — поинтересовалась Изольда Павловна. И, не дожидаясь ответа, сказала: — Я лично обожаю. Могу слушать часами.
Судя по беспорядку, царившему в квартире, она так и делала: часами слушала романсы. А еще было известно, что она пишет какой-то роман, но никому не показывает.
— Изольдочка, а почему ты не ешь? — с набитым ртом невнятно проговорил Игнат Гаврилович.
— Ешь, милый. А я, кажется, сегодня уже ела.
— Кажется или ела? — с любовью глядя на жену, спросил Игнат Гаврилович.
— И еще я не люблю готовых котлет.
— Напрасно, они очень вкусные. Если их поджарить на сливочном масле, — с некоторым укором проговорил Игнат Гаврилович.
— Извини, сливочное кончилось. А я и не заметила.
— А на каком жарила?
— Кажется, это кукурузное.
— Оно тоже ничего, — великодушно сказал Витюха.
Неожиданно для самого себя Игорь накинулся на котлеты. Оказывается, он не ел со вчерашнего утра.
Сковородка быстро опустела.
— Хотите, я вам что-нибудь сыграю? — Изольда Павловна кивнула в сторону пианино.
— Изольдочка, лучше бы чаю, — мягко произнес Игнат Гаврилович.
Она быстро согласилась.
— Очень хорошо. Я тоже выпью. А я и не знала, что хочу пить. Спасибо, милый, что напомнил насчет чаю…
Теперь Игорь чувствовал себя не таким одиноким, тепло чужого домашнего очага согрело его.
Здесь, у Витюхи, и люди и вещи чувствовали себя раскованно, свободно. Стопка книг стояла на полу у дивана. Пианино украшала трехлитровая банка из-под огурцов, в ней цвели хризантемы. На стене на небрежно вбитых гвоздях были развешаны совершенно разнородные вещи. «Выходной» пиджак хозяина дома. Широкий лацкан и грудь украшал целый иконостас орденов и медалей. В близком соседстве с заслуженным пиджаком расположилась электрогитара. Совсем недавно Витюха отоварился дорогим изысканным инструментом, хотя с одежонкой у него было плоховато, круглый год ходил в куцем желтом пиджаке из кожзаменителя, кое-где потрескавшемся, в дешевых мятых джинсах и стоптанных кедах. На третьем гвозде висела соломенная женская шляпка с сиреневыми лентами.
— А у меня опять неприятности на работе, — радостно сообщил глава семьи, насытившись и откладывая в сторону вилку.
— Кажется, они тебя вызвали в управление? Что им не понравилось на этот раз, милый? — поинтересовалась Изольда Павловна. Тревоги в ее голосе не было. В этом доме неприятности воспринимались как должное.