выборов.
Кампания велась им энергично и с большой помпой. Ремедж, который некогда наградил юного Джо пинком в зад за кражу свиного пузыря, теперь был его усерднейшим прихвостнем. По приказанию Ремеджа преподобный Лоу произнес пламенную проповедь с кафедры на Нью-Бетель-стрит, доказывая преимущества законности и порядка, восхваляя мистера Джозефа Гоулена и грозя вечным пребыванием во тьме кромешной тем, кто осмелится голосовать за Фенвика. Конноли на своем газовом заводе открыто заявлял, что каждый, кто не поддержит Гоулена, – «красная сволочь» и будет немедленно уволен. Тайнкаслская пресса единодушно стояла за Джо. Джим Моусон, загадочно скрываясь на заднем плане, пускал в ход различные тайные пружины во имя высокой общественной задачи. Ежедневно с Ресфордского завода прилетали два самолета и кувыркались над Слискейлом, рекламируя Джо. В ясные дни пускалась даже в ход реклама в воздухе – из букв, образуемых полосками дыма от самолета. Деньги действовали многими окольными путями. Какие-то чужие люди появлялись в Слискейле, они не упускали случая затесаться в толпу рабочих, собирали людей на углах, ставили угощение в «Привете»… А что до обещаний – так на них Джо не скупился.
Дэвид видел, какие силы направлены против него, и сражался с отчаянной отвагой. Но как ничтожно было его оружие против арсенала Джо! Куда бы Дэвид ни повернулся, он чувствовал, что его сдавливали предательские тиски, мешая действовать. Не щадя себя, он удваивал старания, пускал в ход все свои силы, всю закалку, весь опыт политического деятеля. Но чем энергичнее он боролся, тем искуснее Джо парировал и наносил удары. Перекрестные вопросы, которыми с самого начала перебивались речи Дэвида, теперь стали просто беспощадны. С обычными помехами он умел справляться и даже часто обращал их себе на пользу, но эта травля была чем-то из ряда вон выходящим. Она велась шайкой тайнкаслских хулиганов, которые появлялись на каждом митинге под предводительством Пита Беннона, бывшего боксера среднего веса с верфи Мальмо, всегда готового полезть в драку. Открытые сражения происходили редко. Как правило, все уличные митинги, на которых выступал Дэвид, прерывались дикими скандалами. Вилсон в ярости обращался в полицию, требуя охраны от хулиганов. Но его протесты выслушивались весьма апатично.
– Это нас не касается, – нагло заявил ему Роддэм. – Этот Беннон к нам никакого отношения не имеет. Ваши оборванцы-распорядители сами могут наводить порядок.
«Честная» кампания продолжалась, избирая теперь уже более щекотливые пути. В следующий вторник, утром, Дэвид по дороге в штаб избирательной комиссии увидел в конце переулка Лам-лейн грубо намалеванную на белой стене надпись: «Спросите Фенвика насчет его жены!»