Суть возмущённых слов Лукории состояла в том, что палач — плохая женщина, что руки у палача растут из неправильного места, и что если она не прекратит издеваться над заговорщицей, то штос-офицерша встанет, отберёт топор и… Окончание фразы я не расслышал из-за смеха толпы.
Палач ударила снова. Почти без замаха. Без надежды на успех.
Топор вновь отскочил от шеи заговорщицы — в этот раз не так активно.
Его тут же в сердцах бросили на деревянный помост. Теперь уже руганью разразилась и палач.
Ну а что они хотели?
Пробить обычным стальным оружием «алмазную броню» невозможно. Тут руби, не руби… Пока не истощится запас маны в источнике, подпитывавшем заклинание, только оружие будет портиться. На шее заговорщицы лезвие топора не оставит ни царапины. А за появление синевы на коже, уверен, штос-офицерша на меня не обидится: не на свидание сюда пришла.
Мана в моём резервуаре и накопителях, если буду тратить её лишь на «алмазную броню» и свою «драконью кожу», закончится не скоро. Магической энергии в запасах хватит, чтобы шея Луки выдержала сотни ударов, нанесённых не усиленным магией оружием. Скорее сломается плаха, а не шея. Пока штос-офицерша Лукория находится под защитой моего плетения, она с большей вероятность умрёт от старости, нежели то нанесённых топором ран.
Толпившиеся на площади горожанки заволновались, предчувствуя, что могут лишиться зрелища. Зароптали, замахали руками. Словно недовольные покупатели, которым всучили протухшие продукты. У меня сложилось впечатление, что каждая вторая из тех женщин, что явились посмотреть казнь, готова была сама взобраться на помост и оказать палачу посильную помощь. А то и выполнить за неё работу.
Ничего.
Сейчас я устрою им зрелище.
Велел Васелеиде следовать за мной. Та поправила лямку сумки, прижала к груди карауку. Расталкивая недовольную, обманутую публику, я побрёл к ведущей на эшафот лестнице.
Стражницы у подножия лестницы попытались преградить мне дорогу. Сдвинули щиты. Грозно рыкнули. К мечу я не прикоснулся. Всегда предпочитал использовать магию, а не грубую силу. Дважды скастовал «сон» — оба стража порядка выронили копья, распластались на земле.
Не думаю, что многие обратили на это внимание. Все лица смотрели наверх. Туда, где около плахи ругались палач и заговорщица. Их голоса звучали всё громче: причём, мастерица заплечных дел оправдывалась, виновато пожимала плечами. Стражницы, сбитые происходящим с толку, не вмешивались в их спор.
Лестница заскрипела под моими ногами. Но раз сумела выдержать вес палача и Лукории, то выдержит и меня. Гигантской мускулатурой я не выделялся: эльфы предпочитали стройные и гибкие тела. Я же сотворил своё по подобию эльфийского. Не наращивал мускулатуру — в моём случае силы бы она не добавила.