– Боже мой, Салли, я тебя расстроила! Нет, я ни на секунду не усомнилась в Кэрол! Она не причинила бы вред Адаму! Я просто не знаю, разумно ли скрывать от полиции, что…
– Мэтью меня бросил! – выговаривает сквозь рыдания Салли.
– Что?
Салли долго сморкается, затем признается:
– Я не хотела рассказывать, пока Адам не поправится. Тебе сейчас не до меня, и потом… ты все равно не одобряла.
– Салли, мне ужасно жаль!
Я не ожидала, что Салли будет настолько огорчена. Она еще долго плачет.
– Он так сильно тебе нравится?
Вместо ответа Салли снова начинает рыдать и сморкаться.
– Что произошло?
– В том-то и дело – не знаю! Все было хорошо! Даже лучше. Все было великолепно, и вдруг он присылает сообщение…
– Сообщение? Он порвал с тобой в сообщении? Жуть…
– Да, написал – у нас ничего не выйдет. Ему жаль и все такое, но продолжать нечестно по отношению ко мне.
– Так. Я должна его увидеть!
Я с трудом поднимаюсь с земли, потирая промокшие джинсы.
– Нет, Бет! Не надо!
– Прости, Салли, по-другому нельзя! Я собиралась спросить его насчет Кэрол. А главное, я не позволю так с тобой обращаться! Еще чего!
* * *
Машину я веду, как много лет назад, когда Салли потеряла ребенка. Гоню как сумасшедшая.
Во мне клокочет гнев – безудержный и, если задуматься, нелогичный. Я и правда не одобряла их союз – но только потому, что Мэтью странно реагировал на детей. Такие не женятся. Он не вызывал доверия, поэтому не слишком нравился лично мне. Однако когда я услышала рыдания Салли в трубке, я вспомнила, через что бедняжке пришлось пройти…
Взять хотя бы тот ужасный день, когда охранник магазина привел нас в кабинет администрации. У них была видеозапись, как Салли засовывает ползунки в сумочку. У Салли же помутился рассудок – она этого не помнила. Она бормотала: «Какие хорошенькие, правда? Какие хорошенькие…» Я долго уговаривала нас отпустить. Пыталась объяснить, какую ужасную потерю понесла Салли.
Видно, Салли искренне к нему привязалась.
Как. Он. Посмел.
* * *
Рядом с офисом Мэтью нет парковочных мест, поэтому мне минут пять приходится идти под дождем, что отнюдь не унимает мою злость. Звоню в домофон.
– Мэтью, это Бет! Есть разговор!
– Ничего себе… Вообще-то у меня сейчас встреча…
Я набираю воздуха в легкие:
– Нет, так не пойдет! Впустите меня! Это срочно!
Снова поднимаюсь по необычайно крутой лестнице. Сколько всего произошло с предыдущего визита… Тогда я волновалась, сейчас – в ярости.
Он открывает дверь, лицо у него, как у нашкодившего ребенка, даже морщится, словно я его сейчас ударю. Отходит подальше – за свой стол, который как-то странно перекошен, и я вдруг понимаю, что действительно с большим удовольствием влепила бы ему пощечину.