К великому облегчению Эстеры, водолазные одежды еще лежали на палубе, а Дач, Паркли и доктор занимались какими-то банками и проволоками. Они делали гальваническую батарею, и матросы не понимали всех этих таинственных приготовлений.
Доктор стерег какой-то небольшой белый ящик, не подпуская к нему матросов.
Наконец батарея была готова и длинную тонкую проволоку прикрепили от нее к маленькому белому ящику.
– Ради Бога, будьте осторожны, Дач, – сказал Паркли, – с проволокой, пока я не скажу.
– Не опасайтесь, – спокойно сказал Дач, взяв другой конец, – я буду осторожен.
«Но я опасаюсь за себя, – сказал себе Паркли, – он считает, что жизнь не дороже сальной свечки, а я хочу прожить как можно дольше».
– Готовы вы? – спросил капитан, за которым шел ухмылявшийся Полло и нес на блюде три большие куска говядины.
– Готовы, – ответил Дач.
– Подайте сюда мясо, – сказал Паркли.
Выбрав самый большой кусок, он разрезал его надвое, поставил белый ящик между этими двумя кусками и привязал их к нему крепко проволокой.
– Теперь все готово, – сказал Паркли. – Все назад!
Матросы отступили, но некоторые влезли на мачты посмотреть, что будет. Потом, взяв еще один кусок мяса, бросили ярдов за двенадцать от шхуны.
Когда ящик опустился в воду, снизу поднялись серые хищники, вода забулькала и запенилась, две огромные акулы схватили мясо и начали пожирать его, следом к ним присоединились другие.
– Разрежьте другой кусок на мелкие части, Полло, – сказал капитан.
Полло разрезал и подал куски капитану. Он бросил их голодным акулам, которых теперь можно было насчитать семь.
– Пока этого достаточно, – вскричал Паркли. – Вы готовы, Поф?
– Готов, – ответил Дач.
– Отойди! – закричал Дач мулату, который с любопытством наблюдал за всем, что делалось.
– Когда закричу «давай», вы только тогда дерните проволоку, а не раньше.
– Понимаю, – сказал Дач.
– Позвольте, – вмешался капитан, – не подвергнет ли это опасности шхуну?
– Нет, – ответил Паркли, – это слишком далеко и слишком глубоко. Разумеется, встряхнет.
– Это ничего, – сказал капитан Стодвик, кивнув головой.
Раскачав ящичек, Паркли бросил его футов за шестьдесят от шхуны, и он начал быстро погружаться в воду.
Прозрачная вода тотчас замутилась, акулы перегоняли одна другую, как собаки, потому что куски мяса были огромны, фунтов по пятнадцать.
Они принялись разрывать мясо, но крепкая проволока не пускала.
– Давай! – закричал Паркли громким голосом.
Дач тотчас приложил другой конец проволоки к гальванической батарее, невидимая искра пробежала по тонкой меди к ящику с динамитом, шхуна зашаталась как бы от тяжелого удара. Водяной столб поднялся на воздух и опустился. Шхуна закачалась из стороны в сторону, сильная волна подбросила ее, опустила и прокатилась к скалам до берега, оставив на песке линию пены и обмыв стволы пальм.