– Я имею в виду: виновны в бездействии, – немного повысив голос, продолжал говорить Лев. – Мы виноваты в том, что не сумели это предотвратить. Но если мы каким-то образом… как бы это сказать… допустили эту смерть или, хуже того, стали ее причиной, наша вина была бы еще тяжелее. Сыновья мои, я не хочу уходить из этого мира, чувствуя себя виноватым.
– Ваше святейшество, – запротестовал декан. – Как вы можете быть в этом виноваты?
Лев остановил Орелью, подняв руку так быстро, что в этом жесте проявилась вся его решимость.
– Престол святого Петра сейчас не так чист, как был, когда я занял его, и я виноват в том, что не сделал все возможное, чтобы помешать его загрязнению. Тебя, Орелья, еще до моего избрания на престол считали будущим папой. Тебя, Рамполла, называют будущим папой сейчас. Наш дорогой де Молина нравится многим: он молод, силен и умен, но для участников конклава эти качества будут недостатками; однако действия Святого Духа непостижимы.
– Святой отец, – вмешался Рамполла. – Я внимательно слушаю ваши слова и, безусловно, полностью их одобряю. Однако позволю себе отметить, что присутствие здесь мирянина доктора Фрейда не вполне уместно – пусть он не сердится на меня за это замечание. Есть темы, которые…
– Именно ради этих тем я вызвал его к нам, – прервал его папа. – И по этой причине он присутствует здесь.
– Как желаете, – ответил Рамполла. – Я повинуюсь вашей воле.
Лев налил себе еще немного вина «Мариани» и выпил его одним глотком. Голос папы стал хриплым от усталости и алкоголя.
– Я попросил доктора Фрейда, а он медик, не жандарм, успокоить меня относительно вашего здоровья – убедить меня, что у вас нет тайных неврозов, что вы ничего не скрываете и не имеете (сохрани вас Бог) никакого отношения к смерти этих несчастных юноши и девушки.
Если бы Фрейд увидел, как из яйца динозавра начал вылупляться детеныш, на лице доктора не отразилось бы большее изумление. Его рот остался полуоткрытым, глаза следили поверх очков за движениями глаз папы. Лев перевел взгляд на трех кардиналов, так же поступил и Фрейд: доктор не знал, куда направлен внезапный выпад папы, но не мог не использовать этот удар и хотел сделать из него какие-нибудь выводы. Возможно, это будут предположения, полезные для его расследования, хотя и запоздалые.
Де Молина-и-Ортега переплел пальцы рук и слегка пощипывал лоб. Типичное поведение человека, который спрашивает себя «почему?». Рамполла тер один о другой большой и указательный пальцы правой руки, словно чистил ими невидимую монету. Орелья в первое мгновение был просто взволнован, потом встал, сложил руки за спиной и два раза обошел стол, затем приблизился к открытому окну и оперся ладонями о подоконник.