1. Снова об имени как карусели: существует такой знаменитый текст английского поэта Альфреда Теннисона: «…когда я бывал совершенно один. Часто это со мной случалось, когда я повторял про себя мое собственное имя до тех пор, пока внезапно, из напряженно-яркого сознания индивидуальности сама индивидуальность, казалось, не растворялась и не исчезала в безграничном бытии; это состояние отнюдь не было сумбурным, а яснейшим из ясных, вернейшим из верных, страннейшим из странных, явственно располагаясь за гранью слов, там, где смерть становится почти что вздорной бессмыслицей; утрата индивидуальности (если в этом дело) была, казалось, не угасанием, а единственно подлинной жизнью».
Все в этом отрывке Теннисона кажется на первый взгляд продуманным и прописанным наоборот, как это бывает свойственно откровениям. Из повторения имени собственного, данного в подтверждение отличия, именно тебе, а не кому-то другому, рождается чувство потери отдельности и слияния с неким единым, безграничным, безымянным бытием. Именно бытием, и даже Бытием, то есть с жизнью, противоположной смерти, смеющейся над смертью, ее, смерть, разрушающей.
О чем же тут у Теннисона речь?
2. Самое близкое по принципу повторения имени и результата, то есть чувства освобождения от смерти, мы находим в учении о постоянной или сердечной, или иначе Иисусовой, молитве святых пустынников первых веков христианства, тексты которых были собраны в сборник под названием «Филокалия», а по-русски «Добротолюбие». Эти тексты в дальнейшем вдохновили византийских монахов-молчальников, в первую очередь Григория Паламу и способствовали выработке учения исихастов. Это учение затем сосредоточилось на Афоне и там получило хождение среди русских монахов. Знаменитый текст «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу», повествующий об опыте духовного преображения человека, посвятившего себя Иисусовой молитве, вышел впервые в свет в Казани в 1883 году под редакцией Паисия (Федорова), игумена Михайло-Архангельского Черемисского монастыря. В 1930 году этот текст был напечатан по-русски в Париже; за пять лет до этого, в 1925‐м, появился его немецкий перевод, в 1930‐м английский, в 1943‐м французский. Во Франции это до сих пор переиздаваемый и один из наиболее читаемых русских текстов. Английский перевод повлиял, в частности, на Сэлинджера, его читает героиня рассказа «Фрэнни и Зуи».
Странник из «Откровенных рассказов» (явно человек ученый, лишь симулирующий наивность) вдохновляется сначала первым посланием Павла к фессалоникийцам: «Непрестанно молитесь» (5: 17), затем, штудируя библейский текст, находит в нем множество подобных же указаний и наконец читает слова Иисуса: «Именем моим будут изгонять бесов и будут говорить на языках, ранее им неведомых…» (Марк 16: 17–18). Метод молитвы преподан затем страннику неким старцем, читающим и почитающим «Филокалию»; впоследствии странник и сам ее себе приобретет и будет уже сам по ней дальше совершенствоваться. Молитва (вроде мантры), которую он повторяет бесконечное количество раз (то есть вначале определенное, заданное ему на день, количество, а затем постоянно), заключается во всего лишь нескольких словах и, главным образом, именно в повторении Имени: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного». Или еще проще: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня». Возможно, нам еще к этому придется вернуться, хотя бы лишь потому, что именно в этом контексте родилась удивительная «ересь», а именно – имяславие (имябожничество или ономатодоксия), послужившая поводом для написания мандельштамовского «И поныне на Афоне» и книги Павла Флоренского (бывшего одно время имяславцем) «Имена»… Боже мой, как все связано! Это чувство связи, доводящее до головокружения и оторопи, как-то тоже странным образом связано с именем.