Как-то начфин Гондаренко не вышел на работу. Сказали, что он заболел. Дня два Надя, работавшая кассиром, ходила подписывать чеки и другие документы к нему домой. Он жил тут же, при госпитале. А на четвертый день Бериговский вызвал Леонида Михайловича к себе в кабинет.
– Садитесь пожалуйста. Я хотел поговорить с Вами. Дело вот в чем. Гондаренко едва ли скоро поправится, болезнь его затяжная. Не согласитесь ли Вы его заместить?
– Я еще не в курсе всех дел, товарищ полковник. Мне кажется, что старший бухгалтер Александрович более подходящая кандидатура для замены, чем я.
– Александрович не сможет. Он большой труженик, но он не администратор, не хозяин в работе, а сейчас у нас предстоит большая, серьезная и вместе с тем почетная финансовая работа: расчеты с демобилизованными. А мне говорил Гондаренко и другие работники, что Вы работаете хорошо и вполне справитесь с этой работой.
– Мне очень и очень не хочется браться за эту работу, товарищ полковник. Я скоро вылечусь и демобилизуюсь, работа меня задержит здесь, а я так хочу домой, хоть и дома-то нет, но хочу домой, хочу видеть дочь.
– Вы должны, товарищ, согласиться и помочь нам. Все равно до полного заживления мы Вас из госпиталя не отпустим.
– На сколько нужно заменить Гондаренко? На месяц? Больше месяца?
– Да, примерно на месяц-полтора.
– Ну что ж, если так, придется согласиться. Только не больше, товарищ полковник, чем на полтора месяца.
– Постараюсь Вас не задерживать больше и создать Вам соответствующие условия.
Гондаренко передал дела, а Леонид Михайлович по приказу Бериговского был назначен почему-то не временно, а просто начальником финансовой части госпиталя. Не прошло и двух дней, как Гондаренко был освобожден совсем и без видимой болезни уехал к себе в Одессу.
Как-то раз к концу рабочего дня в кабинет начфина, постучав в дверь, вошла доктор Поспелова, видимо с подругой, интересной, но очень бледной черноволосой женщиной.
– К Вам можно, Леонид Михайлович?
– Конечно, можно, рабочий день еще не окончился.
– Мне кажется, я Вас испугала, не правда ли?
– Признаться, да. Я что-то сегодня устал, больше чем обычно. Ну и о чем-то задумался. А Вы как всегда с Вашей стремительностью. Вот и испугали. Здравствуйте и садитесь пожалуйста.
– Леонид Михайлович, Вы не знакомы с доктором Белоусовой?
– Нет, не знаком.
– Так вот, познакомьтесь. Это наш ведущий терапевт. Ольга Степановна Белоусова.
Та протянула тонкую руку и добавила к сказанному, что «бывший ведущий терапевт» и что сейчас она по состоянию здоровья отчислена из госпиталя.
– Да, да, Леонид Михайлович, Вы Ольгу Степановну знаете, потому что оплачивали ей больничный лист. Она уже около трех месяцев у нас не работает. Она сама лежала в больнице. У нас к Вам, у нее, у меня, у других ее подруг и товарищей по работе большая просьба. Дело вот в чем. Ольга Степановна сейчас, то есть не сейчас, а завтра, едет в Крым, в Ялту, в санаторий. Дорога для нее будет утомительной. Жара, духота в вагоне, а после такой дороги сразу ехать из Симферополя на автобусе в Ялту сто километров, да еще по горам, она не выдержит. Она очень и очень слаба. Ей, добравшись до Симферополя, нужно день-два отдохнуть и затем только ехать в Ялту. Мы знаем, что Вы симферопольский. И что, наверное, у Вас в Симферополе есть родные и знакомые, где бы она могла при Вашем участии эти день-два отдохнуть.