— Интересно, догадалась Горни проверить подарки или нет? — поглядывая в окно, спросил сам у себя Натаниэль, и решительно запретил себе вмешиваться. Но не выдержал — сложил «ласточку» с посланием.
Когда он отправлял ее из окна, дверь Эбигейл чуть приоткрылась и оттуда тоже порхнуло письмо, которое приземлилось аккурат в руки Ната.
«Проверь на привороты и ослабляющие вещества, — гласила записка, — а то твои поклонницы прислали мне парочку проклятий».
Через некоторое время Эби вышла из дома, держа букет на вытянутых руках, и решительно выбросила его в мусорную корзину у калитки. Нат усмехнулся и отошел от окна с приятным чувством удовлетворения.
ГЛАВА 17
ОБ ОПАСНОСТИ СВАТОВСТВА ДЛЯ ОТДЕЛЬНО ВЗЯТЫХ ПОРОСЯТ
«Ваши кудри струятся, как гривы пегасов, ваши ушки изящны и остры, как остролист. Ваша улыбка похожа на блеск жемчужного ожерелья. Я трепещу при взгляде на ваш тонкий стан и стройные бедра. О, как я жажду почувствовать сладость ваших объятий, коснуться губ, подобных чудесным кораллам. Поцеловать ваши изящные когти, взглянуть в ваши глаза, утонуть в неге вашего взора, отдаться всей пылкости чувства, не знающего никаких границ».
Из пособия по любовной переписке для эльфов
О пире в доме лерда Горни за сутки знали все горожане, так или иначе оказавшиеся на главной площади у ратуши. Запахи запекаемых в ямах туш, свежего хлеба и сладостей разносились на всю округу, а телеги с продуктами заняли улочку за ратушей, неизбежно раздражая лерда Вудхауса.
К обеденному времени у парадных ворот особняка Горни со стороны площади выстроилось не менее пятидесяти паромобилей. Друзья и родственники прибывали и сразу провожались в пиршественную залу, где стол уже ломился от яств, а на стене за стулом хозяина дома красовался срочно изготовленный по заказу гордого отца гобелен. На нем Эбигейл в традиционном гномьем платье-сарафане с передником, похожим на кузнечный, почему-то с молотом в одной руке и молнией в другой, с перекошенным от пафоса лицом что-то повелевала табуну пегасов, а те покорно склоняли головы. Эльфа, понятно, нигде не отметили за ненадобностью.
Сама Эби, к пиру одевшаяся примерно в такое же платье, на гобелен косилась морщась и нервно поправляла распущенные красные волосы, прижатые золотым ободком. Оставалось надеяться, что до самих пегасов папина интерпретация никогда не дойдет. Иначе быть международному скандалу.
Пир уже начался, и вино текло рекой, а хвалебные речи в адрес славной и прекрасной магессы Эбигейл разливались океанами. Алкогольный градус достиг уровня, поднявшего лорда Мапонуса на стол, для декламации бравурной оды о том, как он, родня и друг, в клубе отстаивал честь Горни. Ему бешено аплодировали. Кузины исполнили танец благодарных пегасов, изо всех сил размахивая собственноручно изготовленными бронзовыми крыльями. Крылья гудели так, что гости пригибали головы. Папа был загадочно-воодушевлен, а мама тревожна и почему-то сердита.