В начале 1980-х годов пастор Мия Андреасен основала христианскую общину под названием «Луговые лилии» – копенгагенское отделение Всемирного сообщества столичных церковных общин. Паства ее исходила из любви Господа ко всем – в том числе, к геям и лесбиянкам. Такая терпимость вступала в непримиримое противоречие с верой, в какой была воспитана Катерина Томсен. Ей-то всю жизнь внушали, что однополая любовь – ни больше ни меньше как смертный грех против Бога. Катерина Томсен дважды приходила к Мие Андреасен в поисках утешения – в ноябре 1996 года, а также месяц спустя. В июле 1998 года Мия Андреасен вернулась домой после долгосрочного пребывания в Голландии и, услышав о судьбе, постигшей Катерину Томсен, обратилась в убойный отдел.
Разговоры молодой женщины с духовным пастырем в силу своей специфики носили в основном религиозный характер и, по большей части, не имели никакого отношения к расследованию. Однако в ходе бесед Мия Андреасен узнала, что Катерина Томсен вступила в тайную связь со своей ровесницей, в которую она была влюблена, и та отвечала ей взаимностью. Правда, дальше поцелуев дело у них так и не зашло – для этого Катерина Томсен слишком боялась своего Бога.
На всякий случай, чтобы ничего не упустить, Полина Берг, не торопясь, еще раз перечитала отчет. Честно говоря, она была разочарована. В глубине души она ожидала от него чего-то большего, быть может, даже какой-нибудь сенсации. С легким чувством досады она сосредоточила внимание на фотографии. На снимке была запечатлена женщина лет двадцати с пухлыми щечками, подстриженными лесенкой короткими светлыми волосами и маленьким, но заметным шрамом на лбу над правым глазом. Никаких надписей на фото не было, однако несложно было вычислить, кто на нем запечатлен. Полина послала Мальте Борупу электронное сообщение с просьбой с помощью компьютерной программы «состарить» женщину на десять лет и переслать ей результат. Желательно еще до выходных.
Когда Конрад Симонсен на час позже обещанного занял наконец свое место за общим столом, совещание, посвященное составлению психологического профиля убийцы, возобновилось. После разговора с Арне Педерсеном настроение у главного комиссара заметно упало. Причем главным образом даже не столько из-за того, что произошло – Арне, вне всякого сомнения, просто следовало хорошенько выспаться, – сколько вследствие тех горьких мыслей, что посетили его на обратном пути в префектуру полиции. Дело в том, что мужская часть его ближайшего окружения, включая сюда и его самого, на настоящий момент больше всего напоминала какую-то инвалидную команду. Поуль Троульсен, который одной ногой был уже на пенсии, Арне Педерсен со своими навязчивыми идеями, справиться с которыми самостоятельно он был уже не в силах, да и он сам – а кстати, как, собственно, обстоит дело с ним самим? Возможно, пора задуматься об отставке? Может, и впрямь будет лучше, если на смену ему придет кто-нибудь помоложе? Не подлежало сомнению лишь одно – коль скоро он решит, что пока все еще остается в седле, необходимо заблаговременно подыскать себе замену – кого-нибудь в расцвете сил, кто был бы в состоянии, не прилагая особых стараний, пинком ноги распахивать запертые двери. И ввести этого человека в ближний круг своих соратников.