Огюст Ренуар (Ренуар) - страница 35

«Со времени Виктора Гюго французы разучились говорить просто. Я, оказывается, революционер. Что этим хотят сказать?» Его теория, которую я теперь понимаю, состояла в том, что все люди, которым удалось сделать что-либо стоящее, поступали не как изобретатели, а как катализаторы уже существовавших, но не известных еще простым смертным сил. Великие люди это те, кто умеет смотреть и понимать. Он приводил в пример Сен-Жюста. Его идея введения метрической системы не была революционной. Это была просто подмеченная необходимость для мира, который должен был стать миром техники и нуждался поэтому в некоей универсальности — универсальности физики, химии и естественных наук. Отсюда вытекала потребность в упрощенных и общедоступных единицах размера и веса. Разрушители те, кто, не признавая развития времени, хочет решать новые проблемы старыми способами. «Я, например, твердо верю в то, что художник бы выиграл, если бы стал сам растирать краски, а не подмастерье. Однако раз нет больше подмастерьев, а я предпочитаю писать, а не тереть краски, то и покупаю их у своего друга Мюллара, торговца красками в нижнем конце улицы Пигаль. Тратя время на растирание красок, я оказался бы таким же безумцем, как если бы, работая, надевал костюм Андреа дель Сарто. Мною было бы забыто, что в эпоху Андреа дель Сарто люди располагали временем и что у него были ученики, которых не оплачивали, благодаря чему растирание красок обходилось крайне дешево. Вот почему я соглашаюсь на краски в тюбиках; снова поплавок! Моя пассивность вознаграждена. Именно портативность красок в тюбиках позволила нам так свободно писать на природе. Без красок в тюбиках не было бы Сезанна, Моне>[45], Сислея>[46], Писсарро>[47], не было бы того, что журналисты назвали импрессионизмом. Это не мешает мне сожалеть об учениках и ненавидеть метрическую систему, которая поставила изобретение человеческого ума на место мер, подсказанных природой: дюйма, фута, локтя или лье, выдуманного галлами и так прекрасно отвечающего тому расстоянию, которое может за час пройти, не слишком утомившись, обыкновенный средний ходок».

«Я стал писать в светлой гамме потому, что пришло время так делать. Это не результат теории, а потребности — потребности, которая носилась в воздухе, подсознательно ощущалась всеми, а не только мной. Со своими светлыми красками я вовсе не был революционером, а опять-таки поплавком, тогда как официальные живописцы со своим асфальтом были сумасшедшими, потому что надо быть безумцем, чтобы пытаться остановить течение времени. Впрочем, разрушают традиции как раз те, кто будто бы их чтит. Не вздумай сказать, что Бугро преемник Шардена!..»