– А ничего, что ты должна быть дома, рядом с сестрой? – удивилась мама. – Или мальчик важнее?
– Он не мальчик, мама, – вздохнула я.
– Тома, нельзя так относиться к родным людям, – наставительно произнесла она. – Нужно понимать, что для тебя важнее.
Что ответить, я не нашлась. Не хотелось ругаться, что-то доказывать, когда в моей жизни происходило нечто важное.
Виталик приехал утром в день выпускного Ляли. Понятно, что родителям было вовсе не до него. Они были заняты любимой дочерью, и с раннего утра мама с Лялей отправились делать прическу и макияж. Я же встретила Виталика на вокзале, поцеловала, поздравив с защитой диплома, и мы немного побродили по центру города. А когда приехали в родительскую квартиру, застали там самое окончание сборов. Я только остановила Виталика перед самой дверью в квартиру, удержав за руку. Повернулась к нему, посмотрела в глаза, но прежде чем что-то сказать, перевела дыхание.
Он удивился.
– Что с тобой?
– Страшно немного, – призналась я.
Он улыбнулся.
– Ты меня стесняешься?
– Нет, конечно. Просто моя семья…
– Что с твоей семьёй?
– Они немного странные. Наверное. – Я неловко рассмеялась. – Но у меня очень милая сестра.
– Милее, чем ты?
Я лишь плечами пожала, не зная, что ему сказать. Я рассказывала Виталику о родителях, о Ляле, но без всяких подробностей. И все мои рассказы о сестре зачастую заканчивались словами – «она милая». Я не знала, что ещё сказать. Начать петь дифирамбы, как поступают родители? Что она красавица, умница, очень добрая девочка, и лучше неё, на свете нет? А я немножко не получилась, первый блин вышел комом. Уехав из дома в Москву, я впервые почувствовала себя личностью, самой собой, целой. Без привязки к Ляле. И вот сейчас мои миры собирались столкнуться, и что-то тревожное сосало под ложечкой, какое-то нехорошее предчувствие. И я задыхалась, мучилась сомнениями в последнюю секунду перед тем, как открыть дверь, но Виталик смотрел на меня непонимающе и с ожиданием, и если не сделать следующий шаг прямо сейчас, пришлось бы объяснять своё нежелание, своё бегство…
И я открыла дверь.
Тот день врезался в мою память. Я многое забыла из того, что было после, свои слёзы, обиду и болезненное, нестерпимое разочарование от понимания того, что человек, которого я так полюбила, вдруг начал отстраняться от меня. Просто потому, что мой образ померк в его глазах. Я помню Лялю в её потрясающем платье, её счастливую улыбку и светящиеся глаза, помню, как она бросилась мне на шею, когда мы с Виталиком вошли в квартиру. А после повернулась к нему, улыбнулась и протянула ему руку в знак знакомства. И помню его, застывшего и вмиг потерявшегося в реальности, в пространстве. Потом он говорил мне, что растерялся, пытался улыбаться, а сам всё смотрел и смотрел на Лялю. Наверное, он даже знакомство с нашими родителями толком не запомнил. А я давила и давила в себе ужас происходящего. Без конца вглядывалась в лицо Виталика, понимая, что он смотрит не на меня. Мне хотелось подойти к нему, встряхнуть хорошенько и сказать: